В проеме двери появилась Людмила Шмелева — жена Артема с младшей дочерью Ольгой, которая до чего же была красивой девушкой! Цветков встал и устремился им навстречу.
— Людочка, Оленька, я рад вас видеть, — сказал обрадованный им генерал.
— Как он? — только и спросила Людмила.
— Идет операция. Задета печень, кишка и т. д. Надежда есть. Будем ждать.
— А как хирург? — не унималась с допросами Людмила.
— Говорят, классные мужики, один профессор, другой тоже светило, так что будем ждать.
Владимир снова посмотрел на Олю и отметил про себя:
— Насколько все-таки красива Ольга! И старшая у них дочка тоже хороша! Цветков всегда был рад встрече с Людмилой. Он даже в душе завидовал семейному дуэту Артема и Людмилы. Знал, что были и у них срывы на грани развода, но смогли выжить, не то, что он с Мариной. Да, Людмилу нельзя было не любить. — Такая добрая, обаятельная и внимательная женщина и, несмотря на ее некоторую полноту по сравнению с его Мариной, выглядела она, конечно, очень хорошо и притягательно. А Артема тоже нельзя не любить, это надежнейший человек, не то, что он, Цветков, столько женщин перебрал. Правда, не от своего характера, оправдывал он себя, а от физической потребности, когда вновь понимал, что у Марины к нему не те чувства, или от одиночества.
Любила бы меня Марина, так никуда бы от нее не ушел. А он ее, наверное, и по сей день любит, хоть ее уже нет в этом мире.
— Спишь с одной, дружишь с другой, а любишь третью. Что за характер у меня, что за гены? — размышлял Цветков.
Вообще-то Цветкову надо было отдать должное в любви, как настоящему мужчине, ведь как бы Марина ни наставляла ему рога и не баламутила его спокойствие, он никогда на нее не жаловался. Он любил ее такую, какой она была.
Самолет, на котором прибыл Егор Зеленин, приземлился без опозданий. Егор сходил с трапа самолета и искал глазами знакомых, а главное — искал отца. К нему подошел молодой, высокого роста майор и спросил:
— Вы Егор Зеленин?
— Да, я, а Вы кто?
— Я майор Гарин, от генерала Цветкова.
— А где генерал? — спросил Егор.
— Владимир Иванович в госпитале Бурденко и просил меня встретить Вас.
— Что-то случилось?
— Да, случилось, Вашего отца ранили.
— Кто?.. Когда?.. Как он? Как так получилось? — заикаясь, спрашивал Егор.
В машине Гарин рассказал, что знал, что успел узнать.
Егор был бледен. После плена он и так потерял много сил. Его радость прибытия в Москву резко сменилась грустью, а потом гневом на тех, кто смог посягнуть на его Батю, который никогда никому не желал плохого.
— Это что за Страна? Там убивают, тут режут. Батя! Батя! Как же ты смог столько пройти и не умереть, а тут, дома почти, нарваться на нож. Что говорят врачи?
— Идет операция. Надежда есть.
О такой встрече Егор и не помышлял, и не предвидел никаких осложнений прибытия домой после плена. А остаться сиротой и подумать страшно.
В госпитале они обнялись с Цветковым. Егора обнимали Людмила и Ольга, обе были в слезах.
— Владимир Иванович, ну, как он там? — спросил Егор.
— Ждем.
В этот момент из операционной вышли два врача. Цветков рванулся к ним, за ним устремились Егор, Людмила и Ольга. Тот, что был повыше и с интеллигентной бородкой, лет пятидесяти мужчина в синем халате объявил:
— Будет жить! Нельзя сейчас к нему, только завтра после обеда. Я думаю, он будет в сознании и возможности говорить. Благо, сердце не подкачало. Спортивный человек.
— Доктор, когда он придет в себя, пусть ему передадут, что сын его вернулся из Чечни. Все нормально, — сказал Цветков доктору.
Егор незамедлительно попросил у доктора остаться и быть чем-нибудь полезным.
— Я считаю, что у нас достаточно своих сил, чтобы поставить полковника на ноги, — улыбнулся хирург и отвел генерала в сторону.
— Товарищ генерал! Я прошу Вас, пощадите вашего друга хоть сутки от визитов, а особенно вопросов, а то тут начнут бегать из милиции, один за другим.
— Как он там, доктор?
— Очень слаб, много крови потерял. Чудом выжил.
— Вам спасибо. Простите, как Вас по отчеству? — спросил Цветков.
— Полковник медицинской службы Розенбаум Иосиф Михайлович.
— Очень приятно, профессор, с Вами познакомиться. Мы вам так благодарны!
— Благодарите Бога, генерал. Простите, мне надо идти.
— Еще раз спасибо вам, Иосиф Михайлович! — пожав ему руку, сказал Цветков, а сам подумал про себя: Дай Бог этому еврею здоровья и удачи. Выживет Виктор — будем всю жизнь за него Богу молиться.