Короче, уже по фамилиям им суждено было быть вместе, а плюс то, что они земляки и у каждого своя, но огромная любовь к острову, все это быстро их подружило и объединило. За три года учебы в училище парни возмужали и крепко сдружились. Хоть и разбросала судьба друзей по свету белому, но связь они поддерживали постоянно и неоднократно находили друг друга без особых проблем. Даже служили порой в одних гарнизонах. Темы разговоров, связанных с Сахалином, — это всегда были их излюбленные темы. Сахалин — это не город-герой Брест, и не Курск, и не тем более Ленинград, но бои там тоже были, это земля каторжан, беглых и ссыльных политических, земля в основном вымершего коренного народа гиляк. До 1905 года на Сахалине была всероссийская каторга. «Адом на земле» назвал остров великий русский писатель А.П. Чехов, посетив Сахалин в 1890 году. «Велика изобретательность человеческая по части преступлений, — писал Влас Дорошевич, — но до сих пор не изобретено такого преступления, которое заслужило бы такой каторги, как сахалинская». Да, это было, и, наверно, по сей день в душах коренных сахалинцев есть жажда к свободе и правде.
На Сахалине собраны разные климатические пояса. Можно выехать с центрального Сахалина в январский 20-градусный мороз и в этот же день в Южно-Сахалинске подыматься по трапу самолета под проливным дождем. На севере острова может стоять мороз под сорок и тихо, а на юг обрушится такая метель, что сугробы потом лежат выше крыши.
На острове прошло детство наших героев, там остались школьные друзья, у кого-то первая любовь, у каждого много родственников и, конечно, самые дорогие — это родители. У Артема на Александровском кладбище покоятся мама и папа, у Виктора жива мама, у Владимира и мать, и отец живы, но здоровье уже не ахти какое.
1996 год, это год, где судьбы наших героев, выстоявших в Афгане и в послеразвальном периоде СССР, круто меняются не в лучшую сторону. Наступают другие времена тяжелых испытаний этих людей вместе с Россией. Надо выжить, надо не скурвиться, надо победить, не предать и не потерять дружбу, честь и достоинство русского офицера, а по — другому они не могут и не хотят, они вступают в бой с бандитами, ворами, уголовниками и вершат правосудие за близких и друзей, вместо тех, кто должен это делать и с теми, кто делает. Пусть хранит их Господь, а мы поведаем дальше о судьбах, как есть, как это было.
Весть.
В госпитале Артем отлежал уже месяц, сняли швы, затягивалась рана. Нагрузки пока давать нежелательно, повреждены нервы, сухожилия. Однако Артем по рекомендации врача занимался ежедневно щадящей физкультурой.
Наконец-то ему разрешили съездить домой на побывку. Описать радость и все нюансы встречи просто невозможно. Это надо прожить, это надо прочувствовать.
Когда Артем обнимался с женой, то с боков на него повисли дочери. Артем ойкнул. От боли на лбу выступили капельки пота. Пришлось открыться и рассказать правду. Тесть, Геннадий Григорьевич, напился от радости, теща плясала, жена пела. Девчонки внимательно слушали и слушали. Внучка Ириша все свои наряды продемонстрировала. Позже появились друзья и подруги дочерей. Угомонились все только к двум часам ночи. Вот так же его любили и обожали и еще жалели, когда он вернулся после первой командировки, проделав обратный путь через Сахалин, а прибыл тогда Артем после похорон мамы, самого дорогого для него человека.
10 мая 1995 года они стояли под Хасавюртом, Артему оставался всего один день до вылета на Моздок, а там Москва, а дальше дом, родные и мирная, такая сладкая, жизнь. После утреннего совещания, около девяти часов в палатку зашел посыльный от командующего седьмой — восточной тактической группы войск генерала Овсянникова.
— Товарищ полковник! — сказал посыльный, обращаясь к Шмелеву, — Вас на КП к телефону, а кто и по какому вопросу — не знаю.
Артем сидел на казенной кровати и перебирал вещи в своей походной камуфлированной сумке, готовясь к отъезду домой. Домой с войны!
Погода выдалась хорошая, и он перед отъездом решил постирать необходимое нижнее белье, дабы не везти фронтовую грязь домой. Зная тонкости армейской жизни, полковник понял или, верней, почувствовал что-то неладное. Дело в том, что на войне, как на войне, до последней минуты приземления в Моздоке и даже в любом промежуточном пункте следования нормальные мужики не расслабляются. Ничего вслух не загадывают. За неделю до убытия заменьщиков и дембелей, как правило, берегли. Было, конечно, когда уходили ребята на задание перед самой заменой, но очень редко. Артем встал, поправил куртку, берет, и пошел на КП. Командующий был классный и порядочный генерал, он кивнул на свой телефон ЗАС (закодированная связь) и сказал: «На проводе Антонов».