Коринфия попыталась приподнять тяжёлый булыжник, но он не сдвинулся с места Веки Миранды затрепетали, и она открыла глаза. Её губы изогнулись в улыбке.
– Ты пришла. Я знала, ты найдёшь меня.- Она закашляла. Дыхание с хрипом слетало с губ, а пятно крови расплывалось по её шее.
Коринфию охватил страх, какого она ещё никогда не испытывала. Это было, как если бы портал в Распутье открылся прямо в ней, наполняя её пульсирующей паникой. Коринфия потянулась и осторожно протёрла рукавом кровь Миранды. – Что произошло?
– Я пришла сюда, потому что не могла найти тебя. Я волновалась. Я знала, что твоё последнее задание всё ещё было незавершённым. А затем стена...- Миранда снова закашляла. Судорожная боль проявилась на её лице. – Стена...
– Шшш. Не пытайся говорить.- Ещё один толчок сотряс землю. – Я должна вытащить тебя отсюда.- Снова, она поднатужилась в попытке приподнять камень, тянула до тех пор, пока не почувствовала, будто её лёгкие вот-вот лопнут в груди. Но камень был слишком тяжёлым, а она была слишком слаба.
Миранда закрыла глаза и вновь открыла. Её дыхание становилось всё тише.
– Слишком поздно для меня, Коринфия,- сказала она.
– Не говори так.- Коринфия почувствовала ком в горле. Её вина. Всё – её вина.
Миранда подняла руку и положила поверх руки Коринфии. Рука была холодной. Миранда пробыла в Хумане все эти годы, чтобы направлять и защищать её, убедиться, для того, чтобы она не утратила веру в возвращение домой. И вот результат - она должна умереть здесь, в этом разрушенном, ужасном мире.
– Ты уже завершила своё задание? Мальчишка мёртв?
– Прости,- Коринфия едва могла говорить сквозь ком в горле. Так вот как чувствует себя человек, когда теряет близкого: на мгновенье, её одолело угрызение совести за все те жизни, которые она отняла, за всю боль, которой она поспособствовала появиться в этом мире.
– У тебя по-прежнему есть время, Коринфия. Ты всё ещё можешь исполнить судьбу и вернуться домой.- Миранда сжала руку Коринфии и улыбка мелькнула на её губах- Миранда никогда не выглядела красивее, чем сейчас.
– Я не знаю, как найти его,- выдавила Коринфия. – Слишком поздно.
– Никогда не поздно. Это тоже твоя судьба. Помни это.- Миранда закашляла и кровь брызнула на её губы. Её хватка усилилась, она до боли сжала пальцы Коринфии. Миранда вскрикнула, её тело задрожало, словно по нему пустили электрический ток, затем рас сл аб ил ось...
– Миранда,- прошептала Коринфия. Миранда не отозвалась. Из горла девушки вырвался пронзительный крик. – Миранда!
Коринфия отвернулась от тела, подавляя приступ тошноты. Она хотела плакать, рыдать, кричать, как это делали люди , но ничего не вышло.
– Мне жаль,- сказала она. – Прости меня. Мне жаль.
Её Хранитель навсегда её покинул. Лукас потерялся в другом мире, где шансы найти его были близки к нулю.
Всё это было напрасно.
Годы изгнания, её работы в качестве Исполнителя, шанс вернуться назад в Пираллис.
Стены снова затряслись, и тихий гул распространился в воздухе. Коринфия пошатнулась. Землю повело, и она пошатываясь бросилась к выходу. Позади неё, ещё одна часть стены обвалилась, погребая Миранду под грудой камней.
Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы оставаться в вертикальном положении. Лестница казалась так далеко. Полка, где Миранда хранила свои зелья, яростно дребезжала, и бутылочки соскальзывали на пол, одна за другой. Свет над головой замерцал, а затем вовсе потух, Темнота окутала Коринфию.
Затем, на несколько секунд, всё замерло и наступила абсолютная тишина, за исключением шума выплескивающейся воды из ванны.
Громовой треск прозвучал, прокатившись по полу и поднявшись по стенам к потолку. Земля содрогнулась, и целая секция крыши с оглушительным грохотом рухнула возле Коринфии, чудом не придавив ее. Пыль запорошила все вокруг, и она отвернулась, закашлявшись.
Когда открыла глаза, комната была будто в тумане. Сверху сыпалось столько пыли, словно пошёл снег. Всё было усеяно обломками, и над головой Коринфии сквозь огромную дыру просматривалось небо.
Никогда, за всё время своего изгнании, Коринфия не чувствовал себя такой одинокой, такой потерянной. Всё болело. От слабости было тяжело стоять. Она чувствовала яд и его вялое движение по венам. Сколько времени прошло с тех пор, как её изжалили?
У неё, без сомнения, уже совсем не осталось времени.
Она так устала.
Может быть, ей свернуться калачиком прямо здесь? Немного поспать. У неё больше не осталось сил бороться. Но, когда она опустилась на колени, её взгляд поймал кусочек синевы. Полузасыпанная обломками, лежала чудом оставшаяся нетронутой картина, которую она так нежно любила. Она взяла рамку и осторожно подняла её за край, постучав несколько раз, чтобы стряхнуть грязь.
Она не могла поверить, что картина осталось цела. Это был знак. Это должен быть знак.
Нарисованные дети в саду по-прежнему оставались на картине, держа друг друга за руки.
Это разбило Коринфии сердце.
Его простота. Ощущение возможности.
Любовь.
Она вдруг поняла, что ей нужно делать.
Глава 18
Люку казалось, будто его кожа вот-вот отделится от него.
Он слепо полз по огненной земле – вспышки пламени ревели так громко, что он едва мог думать. Удушающий запах гари обжигал ноздри. Здесь не было никаких тропинок, никаких знаков, указывающих путь к выходу. Лишь жар, и свечение, дым, и боль, языки оранжевого и жёлтого пламени.
И голубизна. Его сердце забилось сильнее. Слева от него бушевало огромное пламя, которое отличалось от остальных. По Центру огонь формировал жёлтый палец, но по краям пламя было голубым.
Отличным от другого огня.
Прежде чем он смог передумать, Люк бросился в центр пламени. Обжигающий жар опалил его кожу, и он крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Нахлынувшая боль стала невыносимой.
А затем свет и жар исчезли в мгновение ока.
Он очутился за границей Распутья -в полной темноте, на земле, холодной и твёрдой, как бетон. Он вздрогнул. Каждый вдох причинял боль.
Двигайся, приказывал ему мозг. Он должен продолжать двигаться, даже если понятия не имеет, где находится.
Люк надеялся, что не свалится с обрыва.
Испытывая головокружение, он поднялся на ноги и, с трудом преодолевая каждый дюйм, заковылял сквозь тьму. Ужас окончательно сбил его с толку. Он не мог представить места столь похожего на небытие, на бесконечную пустоту, как это.
Его ноги споткнулись о что-то – может, о камень? По мере того, как он осторожно продвигался вперёд, тьма, казалось, становилась разреженной, не такой плотной. Теперь во тьме стали проглядываться силуэты, появились оттенки теней – его глаза начали привыкать.
Перед ним появились очертания чего-то большого. Он пробежал пальцами по поверхности, изучая острые углы и впадинки тв ради нк на ощупь это был булыжник. Он обошёл его по кругу, плотно прижимаясь одной рукой к холодному камню, чтобы не сбиться. С другой стороны валуна, он услышал слабое журчание воды.
Крошечные огоньки сверкнули вдали. Они выглядели, почти как сверчки. А в небе, два идентичных полумесяца возвышались над горами слева от него.
Отчаяние в нём нарастало, растекаясь по грудной клетке. Он вернулся – вернулся в мир Образов и Фигур, на самый край вселенной.
Вернулся туда, откуда начал.
И теперь он знал, знал совершенно точно, что у него больше не было шансов спасти Жасмин.
Люк больше не мог себя контролировать. Он повернулся, пнул первое что увидел, скинув камень вниз во тьму. Он был так зол, ему хотелось крушить все вокруг. Если Коринфия была права, если всё это было предрешено, он хотел сжечь вселенную целиком.
При мысли о Коринфии ему стало ещё хуже. Ему её сильно не хватало; это было здесь; в этом самом мире, когда она прижалась к нему во сне.
– Почему?- прокричал он во тьму. – Почему? Почему?