Люк посмотрел вниз, на лицо Коринфии и погладил ее подбородок. Он не может проиграть свою любовь! Не вот так.
Он вновь прижался к ее губам в последнем поцелуе и осторожно переложил с коленей на траву.
– Я обещаю тебе, я найду выход, Коринфия. Я не остановлюсь. Ни перед чем. Никогда.
Глава 23
Люк стоял над Жасмин, наблюдая, как покрывало вздымается и опадает в такт дыханию.
Ее волосы разметались по выцветшей зеленой наволочке. Веки дрожали, будто она спала; она все еще бледна, но губы теряют синеву. Цветочный нектар сработал так, как и предсказывала Коринфия: он вылечил яд в крови Жасмин.
Когда они с Жас вернутся в Сан-Франциско чрез Перекресток, они очутятся близ ротонды и обнаружат город оправляющимся от масштабного землетрясения. Пока он боролся с Жас, все еще слишком слабой, чтобы дойти до дома, признаки разрухи были везде: раскуроченные здания, перевернутые автомобили, улицы с зияющими расщелинами,словно усмешками.
Казалось, с его ухода минули не дни – недели, но постоянно мигающая вывеска лотереи указывала, что прошел только один день.
Как же так получилось, что Коринфии и ему пришлось так много пережить за один день?
Что Рис сказал насчет времени? Что оно жидкость. Течет как вода.
Воспоминания о Коринфии принесли знакомую боль. Она должна быть здесь с ним. Когда-нибудь будет; он ей это пообещал.
– Как она поживает? – спросил кто-то за его спиной.
Люк повернулся и вышел из комнаты, осторожно прикрыв дверь.
– Лучше, – заверил он отца. – Съела немного супа, когда просыпалась последний раз.
Улыбка отца показалась вымученной, он ничем не скрыл дрожащие руки и бисеринки пота на лице. Выглядел он болезненно. Поняв, что вчера во время землетрясения его детей нигде не нашли, он бросил пить. Сейчас, двадцать девять часов спустя, его доконали симптомы абстиненции.
– Сходи, попей воды, – сказал Люк, сопровождая отца через короткий коридор на кухню. До сих казалось, что это сон. Видеть отца чистым, трезвым и ведущим себя... прилично, как подобает отцу, было невероятным облегчением.
На кухне пахло супом и чесночным хлебом. Люк не мог вспомнить, когда последний раз их отец готовил что-то помимо замороженных буррито, как это было прежде.
До того как Дюк принес домой полумертвую Жасмин.
До того как отец вернулся домой и поклялся, что отныне все будет по-другому.
До того как Жасмин начала выздоравливать, а Люк провалился в глубокий сон, в котором он увидел улыбающуюся Коринфию и нагнулся поцеловать ее, а затем ее внезапно унесло ветром.
Ему нужно снова отыскать Риса. Он поклялся. Теперь, когда он убедился в безопасности Жас, время пришло.
– Мне нужно уйти ненадолго, – сказал Люк. – Если она проснется, проследи, чтобы съела немного супа. И побольше пила воды. Я недолго.
– Я знаю, что делать, Люк. – Его отец уставился на руки. Они тряслись. – Я знаю... Знаю, для вас я не лучший отец, но клянусь... я стану лучше.
– Это хорошо, папа. – Последнее слово казалось Люку инородным, но правильным. Папа. Когда он произносил его в последний раз?
– Делай, что нужно. Я буду здесь на случай, если Жас что-нибудь понадобится. – Лицо отца скривилось от боли.
– Спасибо, – сказал Люк. Ему хотелось сказать нечто большее, глубокое, но слова не шли. Возможно, они еще будут.
Люк покинул квартиру направился к лестнице. Чудесным образом из дом получил лишь незначительный ущерб, за исключением проплешин на потолке, где штукатурка начала уже крошиться.
В нескольких кварталах отсюда со зданиями было все не столь хорошо. Через сорок восемь часов с тех пор как он и Жас вернулись, тяжелая техника расчистила на улице мусор покрупнее: куски кирпичных стен, массивные бетонные блоки, погнутую арматуру, служащих строительной опорой. Стеклянные окна изумленно таращились на него, вдоль улицы выстроились заколоченные витрины, все кругом покрыла грязь. Исчадие ада. Жасмин очень расстроится, узнав, что ее любимая кофейня сейчас груда щебня.
Люк сможет это исправит, если поднатореет в возвращении в прошлое?
Пока шел, он сжимал в кармане медальон-лучник. Не хотелось думать, что произойдет, если он заблудится на Перекрестке и помочь будет некому. Он просто соберется – и вернется в Землю Двух Солнц. По-крайней мере, он на это надеется.
Люк прошел мимо здания дважды, пока не сообразил, что оно-то и есть нужное. Это здесь Коринфия погналась за ним, после того как бросилась на пляже – тут всё и началось.
А теперь кирпичный фасад обвалился. Виднелся только уголок входной двери. Прямо над разбитым окном висела металлическая табличка «Посторонним вход воспрещен!»
Горло Люка сжалось. Ему придется забраться на крышу – несмотря ни на что.
Он осторожно поднялся на груду обломков, поскальзываясь на кусках штукатурки и еще раз оглянулся через плечо, прежде чем юркнуть в разбитое окно.
Зал был освещен неровным светом там, где солнце просачивалось через полуразрушенные стены. Лестничный пролет, к счастью, уцелел, но Люк осторожно проверял, выдержит ли лестница его вес. Ступеньки громко стонали, но выдержали.
Наконец он добрался до двери на крышу и остановился перевести дух.Но только на мгновение. Он готов.
Он толкнул дверь и вновь оказался на крыше, что изменила все.
С залива тянуло прохладным бризом. Приятное ощущение, как утешающий шумок. Его взгляд переместился туда, где он стоял и пытался урезонить Коринфию.
Коринфия. Фиолетовые глаза, запах цветов на ее коже.
Это всё для Коринфии.
Он ступил на крышу. Но когда добрался до места, где он прыгнул, желудок его упал к ногам. Никакой прачечной, только пожарная лестница, болтающаяся под странный углом и лязгающая всякий раз, когда поднимется ветер.
Он обшарил площадку, пытаясь определить местонахождение странностей и отклонений от нормы, указывающих на Перекресток.
Но всё выглядело нормальным. Порушенным, но нормальным.
Землетрясение закрыло Перекресток?
Ладони Люка вспотели.
Невозможно.
Он полез в карман и вытащил медальон, данный ему Рисом. С щелчком вскочил лучник и стал вращаться по кругу. Воздух наполнила тоненькая мелодия.
Люк ждал, но лучник продолжал вращаться.
Люк нарезал круги по крыше, держа лучник над головой как маяк, и всё же тот продолжал вращаться. В животе зародилось мерзкое ощущение. Оно прокладывало себе дорогу через его горло.
Он должен быть тут.
Может, он ошибся зданием. Память о той ночи не была стопроцентно чистой. Ради Христа, Коринфия же преследовала его с ножом. Возможно, он ошибся. Он зажал медальон в кулак, ощутив холодный металл перед тем как прибрать его в карман.
Просто нужно вернуться и повторить шаги. Вот и всё.
Но когда он повернулся уйти, то его взгляд уловил что-то оранжевое, погребенное в мусоре. Он встал на колени и убрал кусок бетона с пути. Почти в том же месте, где он приземлился несколькими днями ранее, лежала его великанская шапка.
Это и есть нужная крыша.
Люк выпрямился, погрузившись в чувство безнадежности.
Солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, и блестящие цветные прожилки штрихами окрасили небо. В воздухе висела багровая дымка. Она напомнила ему Пираллис.
Глаза Коринфии, когда она призналась ему в любви.
Он дал ей обещание. И не смотря ни на что, сдержит его.
В его мире полно других Перекрестков. Должно быть. Он появился с Жасмин возле ротонды. Разве это не доказательство?
Перекрестки везде...
Ему нужно найти один.
– Я иду, Коринфия, прошептал он ветру.
Он мог поклясться, что всего на мгновение ветер донес ответ.