Выбрать главу

Сержант и Семен переглянулись.

– У тебя родственники еще есть?

– Тетя в соседней деревне живет.

– Хорошо, ты вот что, дочка, ты тут посиди. Ладно? И не бойся, мы управимся быстро.

К дому они подкрались вдоль сараев. Из хлева протяжно мычала корова. От другого отвечала еще одна. Или не доены, или есть хотят. Страдает скотинка. Между сараями и хлевом наткнулись на два трупа. Пожилых женщин просто прирезали…

Тут они разделились – сержант остался контролировать двор, а Семен обошел снаружи и затаился у туалета. Это место из домов не просматривалось. Но к крыльцу придется мимо окон идти.

Вдруг дверь распахнулась, и с крыльца скатился мужик, которого Семен видел накануне. Теперь он был в одной рубахе и штанах, которые на ходу расстегивал, семеня к туалету. Семен приник к стене сарая. Полицай схватился за веревочную петлю, служившую ручкой, но распахнуть створку не успел. Семен пережал рот, подбил ему ноги и упер клинок в шею.

– Тихо! – шепнул в ухо.

Послышались характерные звуки и гадостно запахло.

– Обделался, сука? – прошептал Семен, чуть отстраняясь, но усиливая нажим острия в шею.

– М-м-м…

– Не дергайся! Остальные в доме? Вместе сидят?

Полицай замычал, интенсивно кивая.

– Очень хорошо!

Клинок вошел в шею. Тело дернулось. Еще один звук из штанов…

– Погань! – сплюнул Семен, обтирая нож об рубаху. – Жил, как дерьмо, в дерьме и сдох.

Он маякнул сержанту. Пока тот пробирался к туалету, подкрался к дому и осторожно заглянул в окно. Точно – за столом сидит троица. Пьют, закусывают. Удивительная беспечность. Считают – они в немецком тылу, так управы нет?

Появился сержант, покосился на труп, поморщился.

– Все в доме, – сообщил ему Семен.

Прижимаясь к стене, прокрались до крыльца. У двери замерли. Сержант кивнул, и Семен взялся за ручку, быстро распахнул дверь и, пригнувшись, проскользнул в темные сени – тут никого.

На двери в горницу петли накладные, значит, она открывается в сени. У двери прислушались. Полицаи о чем-то спорят. Переглянулись, кивнули. Распахнули дверь и ворвались.

Стол стоял в «красном» углу, полицаи за ним изумленно уставились на вошедших. Два стакана с мутным самогоном и кружка у правого замерли на полпути.

– Не двигаться!

Правый выронил кружку, потянулся к винтовке у стены. Левый тоже дернулся.

Бах! Бах!

Выстрелы «вальтера» и нагана почти слились. Правый свалился у стены, оборвав оконную занавеску. Левый сполз под стол. Сидевший в центре побледнел, медленно поставил стакан на стол.

– Фамилия?! – рявкнул сержант.

– Першин… Иван…

– Смотри-ка, как сложилось! – хмыкнул Семен, обыскивая полицая. Изъял револьвер и винтовки убрал к двери. Еще подумал было девочку позвать. Пусть посмотрит в глаза убийце её родителей, да решил – не стоит. Через окно он увидел, что Антонина у тел родителей сидит. Плачет.

– Пытать будете? – спросил полицай.

Бледнота с него сошла. Смотрит угрюмо.

– Ты, сволочь, себя с нами не равняй! – сказал зло сержант. – Хотя просто убить тебя мало.

– На кол бы посадить, – процедил Семен. – Чтоб долго сдыхал.

Першин вновь побледнел, но быстро оправился и рванул рубаху:

– На, на, стреляй, сволочь краснопузая!

– Ишь, как запел, – усмехнулся сержант, – герой-дешевка!

– Сам к немцам пошел?

– Сам. Ненавижу вас всех.

– А причина? – спросил Семен. – Мне вот очень интересно узнать, за что?

– За отца, убитого активистами в тридцатом. За братьев, умерших в голод. За все отобранное добро! За…

– Добро, говоришь?! – перебил сержант, бросив быстрый взгляд на Семена. – А теперь чужой кровью плату берешь, сволочь?

– Да, кровью! – выкрикнул Першин. – Вашей, краснопузой. Всех бы вешал да расстреливал. Ненавижу!

– Хватит! – рявкнул Семен. – Вставай.

Першин схватил стакан и лихо отправил самогонку в рот. Одним глотком. Поставил, занюхал рукавом, начал вставать и неожиданно рванул стол вверх и от себя. Стол сбил с ног сержанта, а Семен успел отпрыгнуть к окнам. Першин надвигался на Семена. В правой руке держит нож.

– Давай! – ощерился Семен, вынимая трофейный клинок.

Он легко уклонился от взмаха, отбив руку и проводя своим клинком по низу живота полицая. Успел обратным движением полоснуть вдоль бока и отскочить. Першин развернулся, схватился за бок, посмотрел на окровавленную пятерню, взревел, кинулся на Семена. И упал через шаг. Завыл, путаясь в выпавших потрохах.

– Ненави-и-ижу-у… суки…

Начал ползти к Семену. Бах! Это в голову ему выстрелил сержант.