Сержант и Семен переглянулись.
– У тебя родственники еще есть?
– Тетя в соседней деревне живет.
– Хорошо, ты вот что, дочка, ты тут посиди. Ладно? И не бойся, мы управимся быстро.
К дому они подкрались вдоль сараев. Из хлева протяжно мычала корова. От другого отвечала еще одна. Или не доены, или есть хотят. Страдает скотинка. Между сараями и хлевом наткнулись на два трупа. Пожилых женщин просто прирезали…
Тут они разделились – сержант остался контролировать двор, а Семен обошел снаружи и затаился у туалета. Это место из домов не просматривалось. Но к крыльцу придется мимо окон идти.
Вдруг дверь распахнулась, и с крыльца скатился мужик, которого Семен видел накануне. Теперь он был в одной рубахе и штанах, которые на ходу расстегивал, семеня к туалету. Семен приник к стене сарая. Полицай схватился за веревочную петлю, служившую ручкой, но распахнуть створку не успел. Семен пережал рот, подбил ему ноги и упер клинок в шею.
– Тихо! – шепнул в ухо.
Послышались характерные звуки и гадостно запахло.
– Обделался, сука? – прошептал Семен, чуть отстраняясь, но усиливая нажим острия в шею.
– М-м-м…
– Не дергайся! Остальные в доме? Вместе сидят?
Полицай замычал, интенсивно кивая.
– Очень хорошо!
Клинок вошел в шею. Тело дернулось. Еще один звук из штанов…
– Погань! – сплюнул Семен, обтирая нож об рубаху. – Жил, как дерьмо, в дерьме и сдох.
Он маякнул сержанту. Пока тот пробирался к туалету, подкрался к дому и осторожно заглянул в окно. Точно – за столом сидит троица. Пьют, закусывают. Удивительная беспечность. Считают – они в немецком тылу, так управы нет?
Появился сержант, покосился на труп, поморщился.
– Все в доме, – сообщил ему Семен.
Прижимаясь к стене, прокрались до крыльца. У двери замерли. Сержант кивнул, и Семен взялся за ручку, быстро распахнул дверь и, пригнувшись, проскользнул в темные сени – тут никого.
На двери в горницу петли накладные, значит, она открывается в сени. У двери прислушались. Полицаи о чем-то спорят. Переглянулись, кивнули. Распахнули дверь и ворвались.
Стол стоял в «красном» углу, полицаи за ним изумленно уставились на вошедших. Два стакана с мутным самогоном и кружка у правого замерли на полпути.
– Не двигаться!
Правый выронил кружку, потянулся к винтовке у стены. Левый тоже дернулся.
Бах! Бах!
Выстрелы «вальтера» и нагана почти слились. Правый свалился у стены, оборвав оконную занавеску. Левый сполз под стол. Сидевший в центре побледнел, медленно поставил стакан на стол.
– Фамилия?! – рявкнул сержант.
– Першин… Иван…
– Смотри-ка, как сложилось! – хмыкнул Семен, обыскивая полицая. Изъял револьвер и винтовки убрал к двери. Еще подумал было девочку позвать. Пусть посмотрит в глаза убийце её родителей, да решил – не стоит. Через окно он увидел, что Антонина у тел родителей сидит. Плачет.
– Пытать будете? – спросил полицай.
Бледнота с него сошла. Смотрит угрюмо.
– Ты, сволочь, себя с нами не равняй! – сказал зло сержант. – Хотя просто убить тебя мало.
– На кол бы посадить, – процедил Семен. – Чтоб долго сдыхал.
Першин вновь побледнел, но быстро оправился и рванул рубаху:
– На, на, стреляй, сволочь краснопузая!
– Ишь, как запел, – усмехнулся сержант, – герой-дешевка!
– Сам к немцам пошел?
– Сам. Ненавижу вас всех.
– А причина? – спросил Семен. – Мне вот очень интересно узнать, за что?
– За отца, убитого активистами в тридцатом. За братьев, умерших в голод. За все отобранное добро! За…
– Добро, говоришь?! – перебил сержант, бросив быстрый взгляд на Семена. – А теперь чужой кровью плату берешь, сволочь?
– Да, кровью! – выкрикнул Першин. – Вашей, краснопузой. Всех бы вешал да расстреливал. Ненавижу!
– Хватит! – рявкнул Семен. – Вставай.
Першин схватил стакан и лихо отправил самогонку в рот. Одним глотком. Поставил, занюхал рукавом, начал вставать и неожиданно рванул стол вверх и от себя. Стол сбил с ног сержанта, а Семен успел отпрыгнуть к окнам. Першин надвигался на Семена. В правой руке держит нож.
– Давай! – ощерился Семен, вынимая трофейный клинок.
Он легко уклонился от взмаха, отбив руку и проводя своим клинком по низу живота полицая. Успел обратным движением полоснуть вдоль бока и отскочить. Першин развернулся, схватился за бок, посмотрел на окровавленную пятерню, взревел, кинулся на Семена. И упал через шаг. Завыл, путаясь в выпавших потрохах.
– Ненави-и-ижу-у… суки…
Начал ползти к Семену. Бах! Это в голову ему выстрелил сержант.