Подобраться удалось почти вплотную. Так тихо подбираться давно не приходилось. Движения плавные, осторожные. Сдвинулся — замер, еще чуть вперед — замер. Уже слышны сопения в окопе. Осталось только выбрать момент. В руках по клинку. Удаться ли сработать втихую? Про неудачу думать не хотелось.
Уже начались сумерки. Надо решаться, ибо в любой может заявиться проверяющий, а если еще протянуть, то посветлу нетралку точно не миновать.
Послышался звук зевка и еще что-то непонятное, будто кто-то в трубу глухо дунул. В окопе хохотнули, а Бесхребетный с Гороховым насторожились.
— Maкs!
— М-м-м? — послышалось сонное.
— Du schwein! — буркнул пулеметчик, отчаянно зевая, и стараясь прикрыть рот ладонью. — Stinkendes schwein![6]
Затаившиеся бойцы только про свинью и поняли. И тут что-то загрохотало на юге. Бесхребетный с Гороховым не сговариваясь перемахнули через бруствер — как чувствовали — оба бодрствующих немца смотрели вправо. Сработали каждый своего — ножом по горлу. Откинули умирающих и сразу зажали рты спящим и пришпилили клинками. Лишь один успел звук издать. Завоняло. Семен невольно сплюнул, затем толкнул сержанта:
— Делай как я.
Сдернул каску с немца, водрузил её на свою голову и высунулся из окопа. Рядом выглянул Михаил. Что там бабахнуло — непонятно, но тревоги немцы не подняли, лишь осветительными ракетами выстрелили в сторону нейтралки. Повисшие «люстры» осветили лощину и камыш. На соседнем посту крутили головами часовые. Крайний держал руку у лица, иногда выдувая дым за бруствер.
И это хваленый немецкий орднунг? Если курит, то проверяющего рядом и в помине нет. Этот пост крайний, если он явится, то пройдет через соседний. Но надо поспешить. Сержант поддел маузером каску и передал Семену. Пусть видят — головы торчат, значит тут бдят, и все в порядке.
— Быстрей, Миша, — прошептал Семен, косясь на соседний пост, — нам и так фартит как никому, пора и честь знать. Сматываемся!
Горохов быстро собрал зольтбухи, затем помог пристроить труп так, чтобы он торчал из окопа. Больше ничего забирать не стали. Жаль пулемет не утащить, своих вещей полно. Но и оставлять не след. Семен снял фиксатор, провернул ствольную коробку «MG» против часовой стрелки и прихватил её собой, а сам ствол остался торчать из окопа. Механизм притопили в речке, подхватили свои ранцы и шустро припустили по самому краю берега. Успеть бы до того как немцы всполошатся. А еще чтобы свои встретили окриком, а не пулей. С них станется…
Громкий всхрап отвлек от мыслей. Семен посмотрел на Михаила — тот лежал к нему спиной, без движения, и не храпел. Не спит? Точно не спит. Вон, чуть голову повернул, тоже на звук среагировал. Кроме часового, храпеть некому. Часовой, кстати, кроме караульной функции частично исполнял роль запора, поскольку у двери никакого намека на замок не было, даже петли отсутствовали. Дверь просто приставили и приперли доской, на которую навалился караульный. Наверно удобно, вот и заснул. Часовые, ептить!..
Семен хмыкнул и тут же скривился — дернуло болью разбитую губу. За компанию заныл бок — ребра намяли им хорошо. Сволочи…
Шли по нейтралке, ожидая действий со стороны своих, но ни окрика, ни выстрела. Семен с Михаилом недоуменно переглядывались — странная тишина. Двигались они осторожно, таясь только от немцев, но чтобы своим было видно. Мало ли за немцев примут, а так хоть не шмальнут с перепугу.
Всматривались в поросшие елками края лощины. Вот крайняя возвышенность, там по идее должно находится боевое охранение, и обзор с него должен быть хороший. Если не ползти — увидишь, а они шли лишь пригибаясь. И рассвело уже достаточно…
Немцы вновь запустили осветительную. Повисшая «люстра» в растворяющихся сумерках светила уже не ахти. Оба крадущихся бойца только чуть присели. От немцев их уже не разглядеть. А от своих…
А от своих никакой реакции. А есть ли тут кто-то вообще? — подумал Семен.
Есть! Как не быть? Вот он пост. Даже в сумерках выделяется. Это не маскировка. Это преступная халатность!
Идиоты!
Взгляд сразу цеплялся именно за эти ёлки, ибо они отличались от остальных кардинально. Не цветом, не высотой, не плотностью лап. Идиот, по-другому не назвать того, кто маскировал пост боевого охранения. Нижние ветки ёлок срезаны метра на два от земли. Еловыми лапами замаскировал стрелковые ячейки, зубцы которых к тому же особо выделяются правильностью. А еще в одной из ячеек белеет лицо. Семен даже сплюнул с досады, затем тронул руку Михаила и кивком головы указал на елки. Сержант вгляделся, и растерянно посмотрел на Семена…