Несколько секунд, он тарабанил пальцами по столу и беспокойно поглядывал на дверь. После, он быстро вскочил, подбежал к двери и распахнул её, прогоняя сержанта, который чуть не упал, оперившись на дверь, – Саныч, ну епт твою! Не бери грех на душу! Иди погуляй, я позже всё расскажу.
Тот отдал начальству честь и быстро ретировался, судя по учащённому бегу. Сергей Петрович посмотрел по сторонам, убедившись, что рядом с кабинетом больше не было лазутчиков. Затем он запер дверь и вернулся за стол. Я же продолжал ждал заманчивого продолжения, которое видимо должно было спасти мне жизнь.
Посмотрев внимательно мне в глаза, Сергей Петрович, заговорил так, будто мой покойный отец, хотел донести мне, откуда берутся дети и почему не нужно с этим спешить, – Кирилл, я даю тебе выбор: первый – ты едешь на нары и либо до них, либо на них, тебя режут, как свинью, либо…
Ну давай же, говори, либо ты будешь жить.
Сергей Петрович, вытер пот со лба и произнёс то, чего я совершенно не ожидал, услышать, – Либо ты сам выберешь смерть, чтобы начать новую жизнь!
Глава 2. Жизнь до.
Меня звали, Плеснёв Кирилл Игоревич. Я родился и вырос в одном из дворов Москвы. Мой отец Игорь Вячеславович, преподавал «высшую математику» в институте МГУ, а моя мама, Ксения Борисовна, была владелицей нескольких магазинов с одеждой. Она часто шутила за обеденным столом, – Ваш папа, конечно, очень умён, но я тоже хорошо считаю, особенно если это касается денег.
Да, ещё у меня была сестренка, Алина, она была младше меня на пять лет. Ей стукнуло семь лет, когда отец пришёл домой с шокирующей новостью о том, что у него обнаружили рак поджелудочной железы в тяжелой форме. Нам, детям, не стали говорить об этом, я подслушал, уж больно было любопытно почему отец пришёл таким поникшим. Мне было двенадцать, но я уже понимал исход событий. Благодаря телефону и интернету, что давали много информации, о чём угодно. Помню, как на следующий утро за завтраком родители вели себя так, словно ничего не случилось. Вероятно, они решили, что не нужно травмировать нас, «детей». Их стойкость к проблемам всегда воодушевляли меня. Папа придумывал прямые пути их решения, а мама всегда находила обходные, более простые и выгодные. Возможно, именно из-за их генов и воспитания, у меня сформировался ум, способный быстро просчитывать варианты событий и умело импровизировать. Ум мой, как оказалось позже, очень удобно применять при игре в карты, при чём не важно, что это была за игра.
Когда мне исполнилось четырнадцать, отец умер.
Мне бы хотелось задать вопрос: «Знаете, как это бывает, ты вступаешь в пубертат, а единственный человек, с которым ты должен начать соперничать, сдался раньше?», но я не стану, боюсь услышать положительный ответ.
Я его так и не простил. Нет, не потому что он умер, а потому что вместо того, чтобы тратить деньги на своё лечение, они решили отложить их на моё с сестрой будущее. Я не случайно употребил слово «сдался», он действительно это сделал, а мама впервые не смогла найти лазейку в его планах. Вот только она подготовилась к этому, на сколько это было возможно, а мы? А нам достались деньги, да, которые не спасли бы его на 100%, но которых хватило бы, чтобы и мы с сестрой успели подготовиться, будь они с нами честны.
После его смерти, я старался избегать дома, как и моя сестра. Вот только она выбрала гораздо более продуктивный способ забыться. В то время, как я шатался по дворам с друзьями со школы, Алинка записалась во всевозможные секции мира. Я вообще не понимал, как можно было, после уроков, иди заниматься в бассейне, потом посещать секцию атлетики, возвращаться домой, делать уроки и потом ещё заниматься английским с репетитором. У меня же не хватало сил и желания отсидеть пару уроков. Вся моя сосредоточенность улетучилась, а наставления выпевшей матери, которая желала мне «только хорошего», мгновенно вылетали из головы. Да, мать начала пить и часто, хотя я её не обвинял, но это была одна из причин моего отсутствия дома. Поэтому, когда мои друзья, Колька Макаренко и Толян Горюнов, предлагали сделать, что-то тупое, я не задумываясь соглашался.