— Да. Да. Заходи, конечно. Я надеялся, что ты придёшь, — поспешил подбодрить её. — Проходи, присаживайся, — немного сдвинулся, помогая себе руками.
— Ты один? — девушка кивнула на пустующую кровать.
— Соседа выписали сегодня, — подтвердил, кивнув.
— Как ты справляешься один? — озаботилась Яна.
— Полдня всего прошло, — пожал плечами, не желая продолжать эту тему.
Мне и самому было непонятно, как протяну оставшиеся дни в палате. Санитарки заглядывали нечасто, а сам я даже до холодильника не доползу, про то, чтобы судно вынести, и речи быть не может. Вспомнил, что оно полное стоит под кроватью. Я-то принюхался, а Янке, наверное, неприятно аммиаками дышать. Попросить её открыть окно? Не успел я и рта открыть, а девушка положила полный пакет на тумбочку, прошла к окну и открыла его.
— Сегодня чудесная погода, — снова улыбнулась она мне и, подойдя к кровати, неожиданно для меня нагнулась, к моему стыду, достав судно, скрылась за дверью.
Чёрт! Как же стыдно-то. Чувствовал, что моё лицо пылает. Когда Яна вернулась, я был похож по цвету на варёного рака. Девушка поставила посудину на место и снова вышла. А у меня появилось время успокоиться.
— Ты будешь есть? — спросила Яна, вернувшись и вытирая руки моим полотенцем, которое сняла со спинки кровати. — Я тебе окрошку на кефире принесла. Любишь? — спросила она, вынимая из пакета контейнеры. Окрошка, пюре с котлетами, пирожки с мясом и капустой, горячий липовый чай в термосе. — Я чай на тумбочку поставлю, сможешь пить, когда захочешь.
Яна продолжала что-то говорить, а я млел и таял.
Она обо мне заботится, значит, я ей небезразличен. Ведь не стала бы она за кем попало "утки" таскать. Или стала? Вон Ксюха говорит, что любит, но ко мне только за деньгами ходит, и даже секс платный. А еды принести, и не подумает. Наплевать ей на меня.
— Игнат! — обратила на себя внимание Яна. — Ты где?
— Здесь, ты что-то спросила?
— Да. Может тебе на ту кровать перебраться? Там холодильник рядом стоит. Сможешь открывать и еду брать, когда захочешь.
— Меня скоро выпишут, но может и переберусь, если Семеныч поможет.
— Я пока пойду посуду помою, а ты руки протри, — протянула мне влажные салфетки.
Собрала с тумбочки грязные ложки, бокал, тарелки и снова скрылась за дверью. Пока Яна суетилась у тумбочки, не мог оторвать глаз от её красивых ног, округлых коленей и упругих ягодиц. Чертов извращенец, на больничной койке мысли все о том же, а член дыбом стоит. Попытался скрыть стояк одеялом. Вчера только всё было и не раз, а чувствую себя как будто год траха не имел. Послушно протёр руки салфетками. Яна вернулась и стала расставлять посуду, собирая ненужный мусор в мешочек.
— Ты мне так и не ответил. Поешь сейчас или позже?
— Можно и сейчас, — согласился, смущённо сжимая в руках одеяло, почему-то руки жили своей жизнью. Нервно теребя, то одеяло, то влажную салфетку, которую я ронял на постель и хватал снова.
— Хорошо. Я тогда и посуду сразу помою после еды. Окрошку налить?
— Да, — кашлянув, выдавил я.
Не понимая, что со мной происходит. Я то краснею, то млею, то распаляюсь, как уголь в печке.
Яна подала мне ложку и пододвинула контейнер с едой.
— Ты поешь пока, а я к Маше зайду, навещу. Потом вернусь, посуду помою и всё здесь уберу.
Глава 4.
Глава 4.
ЯНА.
Машу я встретила в конце коридора у окна, она увлечённо давала распоряжения по хозяйству своему Сереге.
Они поженились в прошлом году, в том самом месяце, когда меня ждал развод с Глебом. Подружка невесты из меня получилась безрадостная и некомпанейская. Не желая испортить подруге праздник, послушно участвовала во всех конкурсах и поздравлениях, но скорбь вселенского масштаба не покидала моего лица, явно удивляя окружающих. Алкоголь только усилил мою грусть. Выпив пару бокалов шампанского, не выдержала и разревелась на чьём-то плече. Не понимая, плачу я от радости за подругу или от тоски и разочарования в собственном муже и разрушенных мечт о семейном счастье.
Глеб стал ухаживать за мной ещё на втором курсе, когда перевелся к нам на факультет из другого города. В конце второго семестра он незаметно стал для меня близким другом, а после окончания второго курса признался, что видит во мне свою жену. Глеб был заботлив, внимателен и предупредителен во всём, носил на руках и сдувал пылинки. И лишь иногда что-то запрещал в ультимативной форме. Ему не нравилось, когда я красилась или носила короткие юбки. В таком виде мне разрешалось выходить только с ним вдвоём. Пойти куда-то с подругой без его разрешения мне также запрещалось.