Все это время Вадим не появлялся. Тамара Сергеевна звонила, уговаривала, придумывала какие-то оправдания сыну.
А потом он позвонил и пришел. И Вера встретилась с ним, так многого ожидая от этой встречи.
— Я ждала, — первое, что сказала она.
— Я был зол. Никто никогда не поступал со мной так. Я ехал с огромной скоростью, я почти убил мотор. А там вверх по Ленина увидел ее. Она была некрасива, но в таком блестящем коротком платье, и вся светилась под фонарем. Я остановил и увез ее на дачу. Ей восемнадцать. Представляешь, ей всего восемнадцать.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Я объясняю. Я пытаюсь объяснить тебе, что мне было очень больно. Что я с горя снял проститутку и провел с ней неделю. Ты понимаешь?
— Мне пожалеть тебя? Или проститутка не такой оказалась?
Дважды мир не рушится, но Вере казалось, что это происходит. Все чувства угасли сразу, как по мановению волшебной палочки. Ей стало его жутко жалко. Вот стоит перед ней красивый мужчина и ничего в жизни не понимает. И саму жизнь не понимает, и чувствовать не умеет. Она все еще любила его. От этого, видимо, не скоро излечиваются.
А дальше он женился назло всем на той самой проститутке, а потом пришел к Вере плакать, что совершил глупость, просил простить и принять. Его родители чуть ли в ногах у Веры не валялись и просили дать ему шанс. Говорили, что он исправится, что он просто мальчик, что он запутался.
Но запутался совсем не он, а она. Потому что ей было ужасно всех жалко, она понимала их и сочувствовала, и почти была готова простить. Но к ней вдруг пришла та самая Галя и тоже умоляла простить ее бывшего. Говорила, что Вера ему откроет такие перспективы, что она ему пара и именно с ней он может быть счастлив. Что настолько любит его, что готова была отпустить, что он просто запутался. А Вера никак не могла понять, сколько же у него бывших? И разве так бывает? И неужели он из всех этих женщин никого никогда не любил?
Но последней каплей стало явление к ней его молодой жены. Вера просто сдуру открыла дверь на звонок.
— Вера, ты? — спросила девица.
— Я.
— Вот это видела? — она протянула руку с обручальным кольцом, — не лезь в мою семью, а то я тебе устрою.
Вера ничего не понимала, как и откуда она могла узнать ее место жительства.
— Как ты адрес узнала? — спросила она.
— Вадим сказал, — удивленно ответила та.
Любовь кончилась.
На ее месте образовалась пустота. Вакуум, который поглощал все, съедал информацию, не имел ни цвета, ни запаха.
Она вставала утром просто для того, чтобы вечером лечь спать. Она читала книги и не понимала их содержания, она общалась с людьми, но практически не слышала их. Она просто превратилась в живой труп. Потому что сердце билось, а чувств больше не было.
====== Феникс ======
И вдруг Вера решила, что надо быть стервой. Почему все всегда не так? Или это с ней все не так? Почему именно ей можно гадить в душу, почему по ее сердцу можно проехать гусеницами от танка? Почему она думает о чьем-то благополучии, но всем всегда насрать на нее? Почему ее унизили и растоптали. Господи, да ведь ей шлюху предпочли…
Да, она сделала вид, что пережила, что смирилась, что как птица феникс возродилась и живет дальше. Но ведь не пережила и не смирилась.
Жгучая боль сменилась жгучим огнем и злостью. Она вспомнила, как Асан говорил, что мужчины любят именно стерв. Потому, что с ними интересно, с ними ходишь по краю, с ними понимаешь краски жизни. С ними выделяется адреналин, а с такими, как Вера нет. Она слишком правильная.
Вот она решила стать неправильной. Любила она Алексея?- Любила. Забыла? — Нет. Просто решила, что не имеет права лишать ребенка отца. А может имеет? Она же стерва. Собралась и поехала в нейрохирургию после практики. В ординаторской Алексея не было. Там был другой совсем незнакомый врач. Спросила, он ответил, что работает неделю. Тот уволился, вроде.
Но тут зашел Юрий Нилович.
— Верочка, как я рад. Как ты, где? Ты уже работаешь? Или?
— Нет. Еще год. Я вот спросить хотела…
Он не дал ей спросить.
— Он уволился, две недели назад. Они собираются переехать к его родителям в Архангельск. Вера, он телефон оставил вот.
Юрий Нилович достал половину листка с телефонами, алматинским и родителей в Архангельске.
— Позвони, если хочешь. Твой звонок решит многое.
— Спасибо, пойду я.
— Позвони, Вера.
Она пошла пешком, пусть очень далеко, но будет время подумать. Слезы катились по щекам. Не получилась из нее стерва. Зашла в магазин, купила спички и сожгла листок в урне. Долго смотрела на пепел, а потом ушла. Все-таки она должна возродиться к новой жизни, мосты то уже сожжены.
- Вера, нужно поговорить исключительно о тебе,- этот звонок ее немного шокировал. Она никак его не ждала, даже в мыслях не было, что он может позвонить. Практику она прошла и уже врачебную практику, со дня на день начнутся занятия, последнего учебного года, а тут в трубке раздавался голос Миши, да Миши Погорелова.
— О чем говорить? И как у тебя дела?
— У меня все хорошо. Жена родить вот-вот должна. Подходи ко мне на работу, завтра часов в десять, четвертый этаж лабораторный или административный корпус. Придешь?
— Да.
Она ничего не понимала, просто не понимала зачем он позвонил и что от нее хочет. Уже больше месяца, как все члены его семьи ее оставили в покое. До начала занятий ровно два дня не считая воскресенья. Любопытство разбирало, и потом, от нее не убудет. Это не свидание, а деловая встреча, на работе в десять утра в кабинете заведующего лабораторией. Не видела она его год, почти год. Причем не только не видела, но и ничего не слышала о нем.
Нашла лабораторию сразу, только пришлось немного подождать, так как заведующий был у директора. Зато все сотрудницы лаборатории успели прогуляться по коридору, разглядывая Веру. Наконец он буквально влетел в лабораторию, сотрудниц же как ветром сдуло.
— Доброе утро, Вера Юрьевна. Давно ждете?
— Доброе, нет только подошла.
— Проходите.
Он был официален до ужаса, она же совсем растерялась. Он предложил ей присесть, сам расположился за своим столом. Настоящий заведующий.
— Вера, во-первых, я хочу извиниться перед тобой за себя и свою семью, то есть за родителей. Они тебя действительно искренне любят.
— Я знаю.
— Во-вторых, я хочу хоть как-то исправить то зло которое мы тебе причинили. Я уже слышал, что дерматология тебе совсем не нравится, а венерология тем более. Но это хлеб, понимаешь, всегда хлеб. И хорошая специальность для женщины. Я предлагаю тебе работу, потом специализацию и в дальнейшем снова работу. Я говорил о тебе с директором, и она согласна тебя взять. Потом мы дадим запрос на тебя в институт и в министерство, и ты распределяешься к нам в институт, единственное условие — на научную ставку. То есть ты ведешь тематических больных и пишешь статьи и отчеты, затем диссертацию.
— Это реально?
— Вера Юрьевна, я Вам не вру и никогда не врал.
— Я могу подумать?
— Конечно, с мамой поговорите, с бабушкой. Но это вариант.
— Спасибо. Когда я должна сказать ответ?
— В понедельник, а во вторник после занятий, при положительном ответе пойдем знакомиться с директором.
С тем она и вернулась домой. Бабушка отнеслась к такому предложению положительно, а мама посчитала, что это клоака, а не институт. Но посоветовавшись с бабушкой, они пришли к выводу, что другого пути остаться в городе просто нет. А значит это выход. И дав напутствие дочери чтобы руки хорошо мыла, благословили ее на работу.
Директор оказалась очень интересной внешне женщиной, нет сказать очень интересной, это ничего не сказать. Безумно красивой женщиной. Невысокого роста, с огромными черными внимательными глазами, очень милой, ласковой и нежной. Ее облик никак не вязался с той должностью, которую она занимала. Но Вера понимала, что она ошибается. Она прекрасно знала, что эта женщина добилась разрешения и достала финансы чтобы отстроить здание института и на строительство дома для сотрудников тоже.