А дальше они говорили, изливали друг другу все свои мысли и переживания, говорили и говорили. Будто и не расставались никогда, и не было разлуки, и не было такого долгого молчания. Не было недопонимания, ни противостояния. Оставалась только искренняя привязанность и любовь, как между сестрами, как между самыми близкими людьми, связанными кровными узами. Вера вспомнила слова Алексея, что сколько бы времени ни прошло, и что бы в их с Олей жизнях ни происходило, они навсегда останутся подругами, потому что что-то их связывает разрушить не может ни жизнь, ни время…
====== Следователь ======
Восемь месяцев интернатуры в дерматологии пролетели как один день. Только появилось понимание, только вроде прозрела и сдала экзамен по кожным болезням, только почувствовала силы и оценила возможности, как ее перевели в отдел ИППП (инфекций передающихся половым путем). Или по-другому — в вен.отдел.
А за неделю до перевода произошла история. Вере дали курировать палату инвалидов и участников Отечественной войны. Палата маленькая, двухместная, и лежали там на этот раз вовсе не участники войны. И хоть к ветеранам эти пациенты никакого отношения не имели, но люди были пожилые, уважаемые, занимающие достаточно весомое положение в обществе. Один — какое-то руководящее положение в профсоюзах, а другой был главным редактором партийной газеты. Оба оказались жутко тщеславными, подлыми и вообще мерзкими мужичонками. Но пациентов не выбирают. Болеют , значит надо лечить. Проблема же их лечащего врача состояла в том, что лечить их приходилось долго, а следовательно, терпеть их капризы, и недовольство, и брюзжание, и лекции о политике, короче, все составляющие больного человека. Ну, не выздоравливают быстро дерматологические больные…
Вот и этот день у Веры не задался прямо с утра. Кофе кончился. Пришлось довольствоваться чаем. Чай — это вовсе не то… Голова болела. Но делать нечего, после работы надо сходить на рынок и купить кофе. Еще одно утро без кофе ее голова не выдержит.
Вот с мыслями о бодрящем напитке она входила в родное отделение дерматологии.
— Вера Юрьевна?
— Доброе утро, я Вас слушаю.
Перед ней был мент. Самый настоящий, он даже ей удостоверение предъявил, затем выгнал всех из ординаторской и остался с ней один на один.
— Вера Юрьевна, подпишите протокол осмотра места происшествия.
— Я не стану ничего подписывать. Что случилось? — она забеспокоилась совершенно искренне. — Объясните, пожалуйста.
— Значит, не подпишите?
— Нет, и повторю свой вопрос.
— С огнем играете, милая девушка. Лучше подпишите, и делу конец.
— Я не стану ничего подписывать, пока не прочту и не узнаю, что к чему.
— Дело Ваше. Говорить будете со следователем.
Он ушел.
На планерке главврач орал, что какие-то … вызвали милицию в отделение. Что ни дежурной медсестры, ни дежурного врача не было. Что больные выражают недовольство, что их подняли среди ночи и допрашивали, и, наконец, он нашел крайнюю во всем этом ночном безобразии… Это была Вера, потому что палата инвалидов ее, и именно ее пациенты затеяли весь этот сыр-бор. Затем ей все сказала заведующая дерматологией, намекнув, что подобный инцидент может поставить огромный крест на ее так удачно начавшейся карьере.
В палату инвалидов Вера входила, пылая праведным гневом. Но увиденное вызвало лишь улыбку. Лица обоих ее пациентов были покрыты множественными царапинами и синяками. Лежали они, отвернувшись друг от друга, явно не разговаривали и дулись.
При появлении Веры они наперебой начали рассказывать о ночной драке и о том, кто был зачинщиком , потом снова о политике, и драка чуть не возобновилась. К обеду их перевели в разные палаты. Достучаться до сознания каждого из драчунов Вера не смогла, а после обеда ее вызвала заведующая дерматологии и сообщила, что в пять часов она должна быть у следователя. Адрес прилагался.
Вот так и закончилась покупка кофе на рынке.
Она пришла в участок. Ждать пришлось около получаса. Затем ее пригласили в кабинет. Следователь встретил ее с улыбкой и нескрываемым удивлением.
— Не ожидал, что Вы такая, Вера Юрьевна. Паспорт можно?
Она достала из сумочки паспорт. Он внимательно пролистал все страницы.
— Значит, Вам двадцать три?
— Да, диплом я с собой не взяла, но уверяю Вас, что он имеется.
— Да я понял.
— Кстати, меня зовут Максим Владимирович. Присаживайтесь. Разговор будет долгим.
— О чем? О том, что двое больных подрались ночью в палате? И им обоим за семьдесят?
— Да нет, Вера Юрьевна, Ваши больные подрались не в палате, а в частном доме, расположенном рядом с институтом. Вот протокол осмотра места происшествия. Но кроме того, Вы являетесь единственным свидетелем.
— Я?
— Вы. Где Вы были сегодня в три?
— Дома.
— Кто это может подтвердить?
— Никто, я живу одна.
— Муж, любовник?
— Нет в наличии.
— У такой интересной женщины?!
— Может, я стерва?
— Не похоже. Почему Вы отказались подписывать протокол?
— Потому что я ничего не делаю по принуждению, и потом, я его не читала.
— Вы меня удивляете.
— Вы меня тоже. Как по-моему, так случившееся выеденного яйца не стоит, а Вы устроили неизвестно что, в чем Вы пытаетесь разобраться? Какой протокол? Какой частный дом? У вас одно вранье нанизано на другое. Простите, но я не понимаю, чем Вы тут вообще занимаетесь. Я считала, что такие структуры, как ваша, достойны уважения, вижу ошибалась.
— Злитесь?
— Еще как.
— Вера, я верю. Я вижу весь маразм происходящего. Но они задействовали такие структуры, что ты и представить себе не можешь.
— Что дальше?
— Я попытаюсь доказать правду. Я приду к Вам в отделение и напишу свои протоколы.
— Хорошо, я и не подозревала, что можно настолько все выдумать.
— Драка была?
— Судя по их рожам, была. Я сегодня все ссадины и царапины в истории описывала с особой тщательностью, сочинение на тему скарификаций эпидермиса.
— А по-русски?
— Переводить будете?
— Давайте, Верочка, по домам, поздно уже. Провожу?
— Провожайте, и дело ваше липовое закройте.
Он надел плащ и помог Вере. Вышли они из отделения вместе. Она попрощалась с ним на улице, но он взял ее за руку.
— До дома провожу. Темно уже.
— Да я и сама как-то. Провожайте, так уж и быть.
— На ты можно?
— Хорошо. Это такой способ знакомиться? Через уголовное дело?
— Не злись. Дело делом, а знакомство знакомством.
====== Перемены ======
Весь вечер Вера перебирала в голове события прошедшего дня. Плохо, все было очень плохо.
Заведующая дерматологией была на нее зла. Это очень неважный знак. Она просто может не взять ее на работу в отдел.
Это ведь ее косяк, что ее больные вытворяют такое, так еще ведь и статью толкнут в прессе с вымыслом и участием ее — Веры. А этот с профсоюзов! Головная боль, да и только. Максим обещал разобраться, только разберется ли? Говорит, что на него давят, причем с разных сторон, и каждая сторона хочет довести дело до суда. А она — Вера — единственный свидетель.
Только то, что она совсем никакой не свидетель, он вроде бы понимает. Вера пыталась ему объяснить, что у каждого больного с выраженным зудом с психикой нормально быть не может, тут еще и возраст, и сопутствующая патология.
А он просил говорить по-русски, и смеялся над ее искренними переживаниями. Проводил до дверей квартиры и поцеловал руку на прощанье.
Приятно… мелочь, а приятно. К ней никто никогда не относился с нежностью. И она решила, что это нежность. Хотя, может, просто приличие.
Но мыслей о работе было гораздо больше, чем о следователе-мужчине.
В отделении она появилась, еще семи утра не было. Прошедшая ночь была спокойной. Дежурный врач сказал, что за драчунами следил особо. Но нервы у Веры все равно оставались на пределе. Полвосьмого в отделении появился Максим. Он в присутствии заведующей провел беседу со всеми фигурантами вместе и по отдельности.