— Я предупредила тебя как сына, кто же, кроме меня, тебе подскажет? — обиделась женщина.
— Видишь ли, мам, тебе и отцу разделов бояться нечего. Твоя квартира оформлена на тебя, отцовский дом — на него. Никто ваше не отнимет и не разделит. Лянке эта афера и в голову не стукнет. Мы с тобой ее не первый год знаем.
— Миша, детка, не доверяй никому. Случается, родные дети выбрасывают своих стариков на улицу, оставляют без угла и куска. А уж на жену полагаться и вовсе глупо. Ведь вот не обижайся, что напомню, но это правда, что берешь голожопую. Случись развод, она голым тебя оставит. Все девки, кого из бедных семей берут, алчные. Помни о том.
— Почему ж отец не боялся, женился на тебе, не глядя ни на что. Ведь из общаги взял?
— Тогда другое время было, и замуж выходили по любви.
— Мам! Не надо сказки рассказывать. Я не ребенок. «Хищницы» не сегодня появились, они были всегда. Просто их было меньше, чем теперь. Но ничего нового не происходит. Все повторяется. Я хорошо знаю обо всем. Среди людей живем. Вижу и слышу много. Не только нас, простых смертных, а и начальство достает бабье и даже крутых, — усмехнулся Мишка.
— Ну тут ты загнул, сынок! Чтоб бандюгу достала баба, никогда не поверю. Им размазать человека ничего не стоит. Да и жен у них нет, сколько я знаю, одни подружки-подстилушки! — рассмеялась Катя.
— Это раньше было. Теперь у большинства семьи. Там и дети, бабы, все как у людей. Но берут жен не из дешевок. Конечно, они копейки не считают. Привыкают к кучерявой жизни. А она, случается, дает осечку. Вот и вчера рэкетир ожмурился. Прямо в своем доме. Люди говорят, будто застрелился. Выстрелил себе в висок — и готов! Голова всмятку. Так и свалился на пол. В луже крови его увидели. И никого рядом. Хотя жена и двое детей имеются. Один пацан в школе был, младший в детском саде, жена куда-то поехала. А нашли его мертвым кенты. Звонили ему, он не отвечал. Заподозрили неладное. И не случайно… Все были в шоке, повода к самоубийству не имелось. Ну, менты, как всегда, возникли. Потом криминалиста вызвали. Тот осмотрел комнату, покойного, и вскоре на бабу указал. Назвал убийцей.
— А зачем ей понадобилось это? Ведь вот жила безотказно, все имела. За что угробила мужика? — удивилась Катя.
— Да кто знает? Причин много называют. Соседи ничего не слышали. Говорили, что меж собой не базарили. А и мужик, хоть и рэкетир, никогда не колотил бабу, не базлался с нею, — рассказывал Мишка.
— А сама призналась?
— Кто ж так просто расколется, если за это срок грозит? Никому на зону неохота.
— Почему же ей дело шьют?
— Наша сотрудница на одной лестничной площадке живет. Ее в понятые менты взяли. Она и рассказала обо всем, что видела и слышала, — присел Мишка на кухне напротив матери и продолжил:
— Пистолет крутого лежал с левой стороны, а не справа как положено.
— А если он левша? — не поверила Катя.
— Крутые, да и родители его это отмели. Сказали, мол, нормальным был. К тому же пистолет почищен, ни одного отпечатка на нем. Не мог же мертвец, застрелившись, рукоять после себя вычистить до блеска.
— Ну, почему жена? Может, кто другой? Те же крутые! — не верила Катя.
— Того крутого Гильзой все звали. Даже горожане эту кликуху его помнили. Спокойно дышал он в своем подъезде, ни к кому не прикипался. А тут пуговки с рубахи разлетелись во все стороны. Будто кто за грудки рванул. И самое удивительное, при обыске не нашли ни копейки денег, никаких ценных вещей. Хотя Гильза был падкий на побрякушки. Даже золотой цепки с крестом, что всегда носил, на шее не оказалось. Часы с браслетом исчезли. Перстни и кольцо сняты с мылом. Уж не мог это Гильза утворить. Многое увидел криминалист. И все следователю показал. И на окурок сигареты в пепельнице, такие ни крутой, ни его баба не курили. Окурок свежий. Его вместе с пепельницей забрали. Спросили бабу, кто курил, а она не знает, не сказала. Все, конечно, любовницу заподозрили. На фильтре следы от губной помады приметили. Выходит, у него была любовница, а баба их застала. Ее выперла, а мужика урыла. Не одна наша сотрудница так подумала. Милиция и крутые тоже не морковкой сляпаны. Сгребли в машину Гильзу и его жену, увезли в ментовку.
— А дети как теперь?
— У крутого родители остались. Они забрали внуков к себе. Лягавые теперь раскрутят дело. Говорят их «за висячки» взгрели. Кому нужны нераскрытые дела? Может, и повесят все на бабу. Виновата или нет, кому интересно, лишь бы свою жопу от кнута начальства уберечь. Ну, кроме жены некому было угробить мужика. С самоубийством затея провалилась. Теперь из нее менты выдавят признанье, — сказал Мишка, выдохнув тяжкое: