— Это верно, — согласился Хасан мрачнея.
— Мишка попрекает, что я только о деньгах думаю. А они мне нужны или ему? Сколько коптить осталось, я с собой ни копейки не возьму, все им с Асланом останется. Так о ком думаю, о себе или о них? Я ни в чем ему не отказывала. Зато и получила в благодарность! Как через кучу говна, через меня перешагнул. И с тобой так поступит! — заплакала Катя.
— Ну чего сопли развесила? Хочешь, чтоб я их из дома выпер обоих? Они квартиру или комнату снимут. Будут жить в голоде. Пусть они дурные, но это наши дети. Помочь им надо! А вот в чем, ума не приложу. Одно вижу точно, любят они друг друга. Как мы когда-то. Голубками воркуют. Глядя на них, душа радуется. И все их ошибки такой нестоящей мелочью кажутся. Дай Бог им сберечь свое светлое. А мешать им не стану. Свое надо помнить. Потеряв свое, уже не сыщешь заново. Но какою холодной и тяжкой покажется жизнь без тепла и любимого человека.
— Ну помогай им жить вдурью. Если теперь уступишь, оба на шею залезут и погонять будут, пока не воткнешься рогами в землю.
— А они у меня были? — глянул на Катю пытливо. Та не сразу поняла. Сообразив, ткнула кулаком в плечо:
— Псих! Придурок! Рахит недоношенный! Как такое подумать мог? Мне и в голову не втемяшилось! Фу, козлище старый! Иль по себе всех судишь? Только просчитался! Я не ты, ни с кем себя не замарала…
— За все годы ни с кем? Никогда не поверю.
— Дело твое. Я не оправдываюсь и не хвалюсь, сказала как есть. Знаю, смешно это все, а и тебе до задницы…
— Ну не скажи. Пусть мы не вместе, но дорого то, что ни имя, ни семью не замарала.
— Чудак ты, Хасан! Иль забыл, что я калека?
— Да, но только на ноги. Во всем остальном нормальная женщина! Другие, много немощнее тебя, свою природу не сдерживают.
— Это их заботы. У меня свои. Скажи-ка честно, чего прибежал вот так запалившись, будто с раскаленной кочерги соскочил? Только не бреши — прищурилась Катя.
— Хотел тебе всыпать за детей. Наслушался с обеих глоток. Ну, такие несчастные и непонятые! А когда ты объяснила, мне нечем крыть стало. Выходит, я лопух. Либо плохо слушал или не понял. Хотя суть не в том. Одно знаю, невестку нашу надо в руки брать и держать в узде крепко. Не давать свернуть в сторону, осекать и не баловать, загружать работой не жалея, чтоб не было времени на сплетни и жалобы. Может, тогда из нее состоится жена.
— Теперь тебе виднее. Сегодня ты отец, а я кукушка. Плохие они или хорошие, а с тобой живут! — хмыкнула Катя.
— Живут у меня. А все мысли с тобой, с языков, из головы не выходишь. Есть сели, они переглянулись и оба в голос, а как ты? Мне смешно и завидно. Любят они тебя, оба. И помнят каждую минуту, не в пример мне дураку. Не оценил и не сберег. Вон брат мой, вылечился, вернулся в деревню, всем все простил. Так ему сам Бог во всем помогает. А я, как рыба, колочусь башкой в лед и все мимо проруби! — вздохнул человек.
— Сбила с пути Лянка нашего мальчишку. И уж не знаю, сумею ли его вернуть себе. А посмотри на нее, ничего особого, обычная девчонка! Квартирантки мои во много краше были, да вот ни на одну не завис, ни одна не глянулась.
— Сердцу не прикажешь. Оно своим отбором живет. В сберкнижку не смотрит. Ты бы видела, как хорошо им вместе. И Мишка наш счастлив, как мы когда-то, — взгрустнул человек.
— Может, и счастливы, но мне от их радости одна горечь досталась, — призналась Катя.
— А ты не считай, во что тебе Лянка обошлась. Пойми их сердцем, и все наладится. Я сегодня выгреб из карманов заработанное, отдал им на расходы, так Лянка враз увидела, что мне обувку купить пора. Кто о том вспоминал хоть когда-нибудь? Носил ботинки до тех пор, пока от них не оставались одни шнурки. Эта приметила и купит.
— Не за свои, — глянула на Хасана искоса.
— Дело не в деньгах, чьи они, а во внимании. Мне его всегда не хватало, потому я каждой каплей тепла дорожу. Когда-то ты тоже была такой, а потом сам дурак тебя испортил, сделал жадной, алчной и до сих пор это пакостное вытравить не могу. Если б ни то, давно бы помирились и жили вместе, семьей, как все люди.
— Не надо, Хасан. Мы не из-за денег разошлись. Ты все помнишь и не ври самому себе.
— Короче, детей делить не будем. Они уже взрослые. Захотят к тебе, держать не буду. Но об одном прошу, выброси блядюшник. Зачем ты сыну закрываешь дверь к себе? — встал человек из-за стола и, подойдя к Кате, положил ей руку на плечо:
— Простить нам нужно друг друга, тогда всем будет легче. И молодым. Они себя поневоле с нас списывают, слышь Катя?