— А чего вы тем козлам ничего не говорили и не выбрасывали из дома? — удивилась Лянка.
— Они снаружи на мою дверь шпингалет поставили и закрывали, чтоб никто из их гостей ненароком не ввалился по ошибке. На самом деле запирали, чтоб я не вышла и не разогнала их кодлу. Но однажды не выдержала шума, давление подскочило, разозлилась и надавила на дверь плечом. Сорвала шпингалет, вошла в комнату. А там голые девки с мужиками прямо на полу валяются. Все вдрызг пьяные, ничего не слышат и не соображают. На столе выпивка, закуска и магнитофон железной глоткой надрывается. Выключила его, враз какой-то хмырь очухался, покатил на меня бочку, мол, чего тут престарелая делает? Иль не видишь сколько здесь молодых… Я, понятное дело, взбеленилась, сказала, что хозяйка. Этот мужик врубился мигом. Достал пачку денег, сунул мне в карман и сказал:
— Мамка, не скрипи, не бухти на нас! Сейчас все в ажуре будет. Ты хай не открывай. Мы скоро свалим. Бабы у тебя кайфовые! Ну, малость порезвились, прости нас…
— Я как получила кучу денег, так и онемела. Куда там брехаться с мужиком, мигом про соседей забыла. А разве они помнили о нас с Мишкой, когда мы с ним неделями голодали? Зато тихо было! Ну, эти деньги я в заначник спрятала, молча ушла к себе. А тот мужик поведал девкам, как меня успокоил. Те когда привели себя в порядок, тоже деньжат подбросили. И до вечера отдыхали. Ночью снова гости к ним появились. Днем опять мне деньжат подкинули. Я их на черный день складывала. Так и повелось.
— А соседи молчали?
— Какой там? Вызывали ментов сколько раз! Ну, вломятся, как увидят накрытый стол и девок, забывают, кто они и зачем тут появились. Напьются до визга, да так что не могут отличить, где у девки голова, а где жопа. Бесились, как и все. И на соседей вместе с их жалобами забили. Кому они сдались? Жизнь короткая, дорожи каждым мигом. Это все знают. Ну, а тут Мишка в школу пошел. Незадолго перед тем Хасан объявился. Решил сына к школе подготовить, одеть его и обуть. Думал, что в нужде вконец задохнулись. Да как бы не так! У сына американский джинсовый костюм, фирменный спортивный, кроссовки импортные и туфли, куртка супер, короче, все что надо. Ну, Хасан челюсть уронил. Мол, откуда взяла? Да что я стану ему отчитываться! Сказала, мол, подала заявление на гараж в нашем дворе, как инвалид имею право на него. Хотим с Мишей машину купить. Хасан чуть не подавился.
— А где деньги возьмешь? — спросил меня.
— Не ссы, у тебя не попрошу! Я теперь не только машину, а и тебя с потрохами смогла бы купить. Да только не нужен ты мне!
— Он не поверил. Но когда заглянул в холодильник, ко мне в комнату, мигом умолк. Показала ему, как подготовила Мишку к школе, Хасан чуть не спятил от удивленья. Он думал, пропадаем, дохнем от голодухи, просим милостыню, ан просчитался козел. Но едва вышел за дверь, соседи подвалили, напели в уши, мол, в исполком будем жалобу подавать о выселении из дома меня и Мишки. Хасан обратно вернулся, брехаться начал, мне по морде дал.
— А за что?
— Да за то, что выжили. Я милицию вызвала. Забрали его в отделение, увезли, видно хорошо мозги просифонили, только к Новому году объявился, подарок сыну принес. И пошел проверить, кто же во второй комнате живет? А там уже другие девки. Те, первые, закончили училище и разъехались по домам с дипломами. А мой адрес другим дали. Те, новые, еще не освоились и сидели в комнате тихо, каждая за учебником. От всех еще пахло деревней, сеновалом, хлевом. Хасан едва глянул, тут же двери закрыл. Перестал соседей слушать. И перед нами с Мишкой извинялся долго. Мол, зря поверил дурак.
— А чего теперь не держите девок? — полюбопытствовала Лянка.
— Тайм-аут взяла.
— Это чего такое?
— Во, тундра! То значит перерыв, короткая передышка от всех! Отдохнуть хочу сама, и соседи пусть успокоются. Заколебали кляузами. Требовали выселения и все тут. Костью в горле им встала. На всех этажах гудели, что я ментов споила, исполком с прокуратурой купила с потрохами.
— А эти тоже к вам приходили? — укутала Лянка плечи Кати одеялом, поправила подушку, присела рядом.
— То как же? Все отметились. Я им пенсионную книжку в нюх сунула и спросила, можно ли вдвоем на такие крохи прожить? Напомнила, где ноги потеряла. Замолчали, покраснели. Я и сказала, что, не с жиру сбесившись, взяла квартиранток, а с жестокой нужды. О сыне думаю, его вырастить и в люди вывести должна. И в том никто не помогает мне. Чего не пришли, когда мы с голоду пухли? Завидовать было нечему? Это вам стыдиться надо, что меня бросили. В другой любой стране разве так мы жили бы? Обозвала их, обругала по всякому, а чего мне бояться, чего терять? Меня калеку ни в какую зону не возьмут, зачем там дармоеды? А и судить не станут. Коль накормить не смогут, зубы не вышибают. Ну, поговорили с ними. Посетовали на глупую власть, какая на моем примере у всех отшибла желание помочь ближнему. И мой Мишка еще до школы знал, что молиться надо Богу и верить только Ему, а с властями лучше никаких дел не иметь, если хочешь жить.