подолгу шепча пожелания счастливого и благополучного будущего им? Помните его проповедь в следующий день? Как он страстно говорил о любви к ближнему от имени какого-то бога и его предка? Как он еще через год, уже почти незрячий, поплелся по каменным улицам к жестокому рыцарю в стальных доспехах, осаждавшему город долгие месяцы, молил его о пощаде к обессилевшим защитникам города, обреченным на истребление? Ведь все это уже можно считать достоверным. Все это точь-в-точь повторилось и при десятикратных прогонах ПТС на машинах. Добились же кибернетики, что разночтения картин начинаются спустя только десятипятнадцатилетний период с момента, зафиксированного на полотне. Почему вы не допускаете, что через год они добьются того, что однозначные решения будут получаться и на сто лет вперед и на сто лет назад? - Не получатся, Тамила, - возразил Гесэр. - При попытке получить воспроизводимые решения на каждое следующее десятилетие трудности будут возрастать со степенью, прямо связанной с количеством людей на планете, то есть на Земле. А история тянется на десятки лет, число же людей на Земле сотни миллионов... Это принципиальная трудность. Чисто вычислительными методами ее не преодолеть... Тамила, вы во власти эмоций. Вас поразила картина. А старик... Вы не видели его действия в других экспериментах, на более продолжительные периоды. Он бы вас сильно разочаровал. Я не знаю, что было в действительности с ним там, в далеком прошлом, но меняющиеся от эксперимента к эксперименту неожиданные сюрпризы в его поведении - есть фокусы вычислительного метода. - Но вы же работаете в Центре, где именно вычислениями и занимаются. Вы должны... - До сих пор я делал все, что требовалось от меня, - перебил ее Гесэр. Мало того, пытался предупредить вашего мужа о будущих неудачах. - Но сейчас... Сейчас вы критикуете Программу открыто и, еще хуже, официально. Грегору и так трудно. Мне кажется, он особенно больно воспринимает вашу критику. - Тамила, я не могу молчать, когда так упираются во что-то одно. Это особенно вредно, когда упирающийся обладает властью... Ведь большинство вокруг уже давным-давно понимают, чего стоит Программа. Извините за откровенность. - Но если вы знаете, что надо делать, почему не делитесь с ним? - не совсем дружелюбно спросила Тамила. - Почему?.. До сих пор он меня и слушать не хотел. Но я не в обиде. Пусть придет, я с ним всем поделюсь. - Он же научный руководитель Центра. Логичнее, если бы вы пришли к нему с вашими предложениями, - почти взмолилась она. Глаза Гесэра вдруг сверкнули. Он поднялся. - Тамила, я, в конце концов, обыкновенный человек. Не требуйте от меня большего, чем я могу. В свое время он шутя отнял у меня самое дорогое... Здесь, в Центре, я думал, что работа поможет скорее затянуться ране... Но и тут он оказался на моем пути. Не задумываясь, в корне подкосил многие мои начинания. Вы хотите, чтобы я же... - Он не отнимал... Я сама полюбила его. - Неправда! Он просто затмил ваш ум, глаза эффектным своим поведением. Предприимчивостью! Он не дал тогда нашей дружбе развиваться до более глубоких чувств! - Гесэр впервые открывался перед ней: - Да, конечно, он как будто не сделал ничего нечестного, но тем не менее именно он виноват в том, что вы поддались и пошли на поводу такого неглубокого чувства к нему. Такие люди куют железо пока горячо. Они не дают возможности своей жертве осмотреться, осмыслить происходящее вокруг... - Как вы можете, Гесэр! - почти крикнула Тамила, какое у вас право говорить так плохо о нем! - Я не думаю о нем плохо. Я считаю, что он это делает неосознанно. Он так устроен. Это его натура. - Гесэр, остановитесь. Иначе я перестану вас уважать. Гесэр опустил голову. Наступило неловкое молчание. - Обещаю, больше на эту тему вы от меня ничего не услышите. Только не думайте, что