Другие хронисты дают различные даты рождения Жанны. Персеваль де Каньи, историограф герцога Алансонского, в хронике, написанной между 1434 и 1437 гг. и передающей много весьма достоверных сведений о Жанне, отмечает, что она начала свою миссию, когда ей было «от восемнадцати до двадцати лет», однако через страницу можно прочесть, что Жанна была захвачена, когда ей было примерно двадцать восемь лет, а это полностью противоречит предшествующему свидетельству.
Другой пример такого же противоречия: современник Жанны Филипп де Бергам пишет, что она прибыла ко двору, когда ей было шестнадцать лет, и двадцать четыре года, когда ее сожгли в Руане. На деле же между этими событиями прошло не восемь лет, а лишь два года с лишним. Если верить тому, что Жанне было 24 года, когда она была сожжена в Руане, это снова подводит нас к 1407 г. как дате ее рождения. Между прочим, Бергам сообщает, что заимствует свои сведения у Гийома Гюаша. Фамилию Гюаша, или Гокаша, некоторые историки считают искажением фамилии Рауля де Гокура, приближенного герцога Орлеанского и правителя Орлеана, сражавшегося вместе с Жанной при освобождении этого города. В дневнике парижского буржуа отмечается, что Жанна погибла примерно двадцати семи лет от роду. Все эти данные по крайней мере доказывают, что нельзя безапелляционно считать датой рождения Жанны 1412 г. Есть к тому же другие основания усомниться в этой дате. В 1428 г., когда Жанна жила в Нефшато, ей пришлось предстать перед трибуналом в Туле по обвинению в нарушении обещания выйти замуж за какого-то деревенского парня. Она поехала за 150 километров, как сама рассказывала, одна по очень небезопасным дорогам. Если считать, что ей было около 21 года, то это можно понять, но подобную поездку шестнадцатилетней девушки трудно представить. Кроме того, если ей было 16 лет, то она считалась бы по тогдашним законам Лотарингии несовершеннолетней и не могла бы сама защищать свои интересы в суде.
Обратимся теперь к показаниям подруг Жанны во время процесса 1456 г. Овьет, которой было тогда 45 лет (иначе говоря, ока родилась в 1411 г.), заявила, что Жанна была старше ее на три или четыре года. Вряд ли Овьет могла ошибаться в возрасте подруги своего детства, ставшей народной героиней, и считать ее старше себя на несколько лет, если бы она была на год ее моложе. Это означало бы сделать ошибку в пять лет — очень большой разрыв в юные годы. Вряд ли здесь могла быть и ошибка писца, ведшего протокол. Изабелла Жирарден, хорошо знавшая Деву Жанну, которая была крестной матерью одного из ее детей, явно считала Орлеанскую деву однолеткой. Между тем Изабелла родилась в 1405 или 1406 г. и вряд ли могла принимать Жанну за свою ровесницу, если та была на шесть или семь лет ее моложе. Жители Домреми, подруги и соседи Жанны, дававшие показания, не могли не понимать, что, относя рождение Девы к 1407 или 1408 г., они тем самым свидетельствовали, что Изабелла Роме не являлась ее матерью. Ведь в эти годы Изабелла Роме родила сына Пьера и дочь Катерину. Может быть, поэтому и возникла неопределенность в их ответах.
В ряде современных и более поздних свидетельств второй половины XV и первой половины XVI в. по-разному определяется возраст Жанны во время процесса в Руане — 22, 24 и даже 28 лет, что в любом случае относит дату ее рождения ранее 1412 г. Сподвижники Девы Жан де Новлонпон и Бертран де Пулакги неопределенно говорили, что, по слухам, Жанна происходила из Домреми. Кузен Жанны Дюран Лаксар, проживавший неподалеку от Домреми, ограничился заявлением, что, «по его мнению», Жанна родилась в этом селении. Подобные осторожные выражения — «как мне кажется», «как люди говорили», «как мне приходилось слышать» — то и дело встречаются в ответах многих свидетелей. Другие вообще уверяли, что им ничего не известно о семье Жанны, хотя это вряд ли было правдой.
Процесс реабилитации, к подготовке которого приступили по приказу короля в начале 1450 г., продолжался долгие шесть лет. Был составлен список вопросов, прежде всего о детских и юношеских годах Жанны. Показания жителей Домреми было поручено собрать Жану дю Ли, брату Орлеанской девы. Не по его ли подсказке давались показания, причем свидетели нередко сопровождали их оговорками: «как мне кажется», «как мне говорили», «как я считаю» и т. п. Противники традиционной версии акцентируют внимание на осторожности, с которой велся контрпроцесс. Свидетелям задавали заранее подготовленные вопросы. Ответы на них должны были доказать, что Жанна родилась в Домреми.
Во время процесса реабилитации для Рима было неудобно признавать посмертную — после церковного приговора — жизнь Жанны. То же самое следует сказать и об интересах короны: королю была нужна только реабилитация Жанны, но не разоблачение ее подлинного происхождения и спасения.