Впрочем, условия заключения оказались не очень суровыми — некоторое время штаб Борегара просто забывал, за множеством дел, сообщить, в чем подозревали человека, именующего себя Менсоном. Оставшиеся золотые монеты в десять долларов помогли Бейкеру не только получить право гулять по окрестностям в сопровождении конвоира, но и, подпоив своего стража, совершать прогулки в полном одиночестве. Но он избежал искушения бежать и вернулся в тюрьму. А тем временем там уже было получено извещение, что он арестован по подозрению в шпионаже. Один из заключенных, выдавая себя также за арестованного агента северян, попытался войти в доверие к Бейкеру. Конечно, без успеха. Однажды к Бейкеру в тюрьме подошла молодая женщина, раздававшая заключенным книги религиозного содержания. Филантропка шепнула, что она собирается перебраться на территорию Севера к сестре и надеется получить пропуск Борегара, не нужно ли что-либо передать в Вашингтон? Мнимый Менсон вежливо отклонил услуги незнакомки. (Следующая их встреча произошла уже на территории, занятой Севером, когда начальник федеральной секретной службы Бейкер столкнулся со шпионкой Юга Белл Бойд.)
Для расследования его дела Бейкер вскоре был доставлен в Ричмонд, причем по дороге ему удалось высмотреть немало полезного. Неожиданно по прибытии в столицу южан заключенному сообщили, что его желает видеть президент рабовладельческой Конфедерации Джефферсон Девис, руководивший шпионажем и контрразведкой. «Вы посланы сюда в качестве шпиона», — в упор, пытаясь огорошить арестованного, заявил ему Девис. Но Бейкера нелегко было сбить с толку: он ответил потоком жалоб на незаконный арест человека, занимавшегося нормальной деловой деятельностью. Президент южан всем своим видом показывал, что не верит ни одному слову. Бейкер был отправлен в тюрьму, где он с тревогой ожидал нового вызова к Девису. Во время повторного допроса президент задал Бейкеру целый ряд вопросов, касающихся северной армии. Тот попытался ограничиться выдачей каких-то крох маловажной информации, стараясь вместе с тем не сообщать явной лжи. Казалось, что его дела улучшаются. Но Бейкер недаром был настороже. Неожиданно Девис спросил, кого из жителей своего родного города Ноксвилля в Теннесси знает мистер Менсон. Бейкер, обливаясь холодным потом, с трудом выдавил из себя несколько фамилий. Он понимал, что предстоит выдержать очную ставку. Действительно, Девиз позвонил и передал вошедшему на зов клерку какую-то записку. Это был приказ привести кого-либо родом из Ноксвилля. Бейкера могло спасти лишь чудо! Он сидел в кабинете Девиса у самой двери и успел заметить, что в приемной у секретаря люди, вызванные к президенту, записывали свои фамилии на бумажных карточках… Дежурный потом относил эти карточки к Девису.
Клерк, получивший указание президента, вскоре вернулся с каким-то человеком, также записавшим свое имя на карточке. Пока президент был занят другими делами, Бейкер успел бросить косой взгляд на карточку — там стояло имя Брок. Когда же человека ввели в кабинет президента южан, Бейкер решил, что единственный шанс на спасение — взять разговор в свои руки. «А, Брок! — воскликнул он. — Как вы поживаете, дружище?» «Вы знаете этого человека?»— спросил Девис вошедшего, указывая на Бейкера. Ошеломленный Брок пролепетал: «Да… но я не могу вспомнить сейчас его фамилию». Бейкер поспешил на помощь: «Менсон, разве вы не знаете сына судьи Менсона, уехавшего в Калифорнию?» «Сэма Менсона?»— спросил в раздумье Брок. «Конечно!» — «Ну, в таком случае я вас вспомнил».
Девис поверил. Но опасность еще не вполне миновала. На другой день в камеру Бейкера явился Брок. Разведчику северян не нужно было объяснять: житель Ноксвилля пришел убедиться, что он не ошибся, признав «земляка». Бейкер на этот раз предоставил инициативу в разговоре своему собеседнику, ограничиваясь неопределенными замечаниями и умело оперируя немногими известными ему сведениями о Ноксвилле. Бейкер делал вид, что понимает намеки на совершенно не известные ему городские происшествия, и хохотал над столь же непонятными ему ссылками на местную скандальную хронику. Интервью закончилось благополучно, и через несколько дней Бейкер был выпущен на свободу, подписав обязательство не покидать без разрешения Ричмонд. Однако, бродя по улицам южной столицы, он не раз замечал за собой слежку. Южным сыщикам, впрочем, не хватало опыта, им так и не удалось проследить многочисленные прогулки «Менсона», неизменно пополнявшего свои сведения о боевых силах южан.
Во время одной из таких особенно удачных прогулок его окликнули: «Бейкер? Что вы здесь делаете?» К нему приближался один из его знакомцев по прежней бурной жизни. Бейкер в ответ ледяным тоном разъяснил ошибку: он никакой не Бейкер и никогда не знал джентльмена, носящего эту фамилию. Его собственная фамилия Менсон… И хотя ему удалось отвязаться от совершенно огорошенного приятеля, дольше оставаться в Ричмонде было опасно, да и не имело смысла. Надо было поскорее доставить собранные сведения генералу Скотту.
Началась полная приключений обратная дорога. Новые аресты, новые ловкие маневры и в самом конце — бегство на утлом боте под пулями южан на другой берег Потомака, занятого северянами.
Принесенная информация оказалась очень полезной. Бейкер сразу стал важным лицом в формировавшейся секретной службе северян, а вскоре фактически возглавил контрразведку. Его называли «американский Фуше», и даже более опытные западноевропейские коллеги стали внимательно приглядываться к его «технике».
Таков был глава национальной сыскной полиции, которая, как и другие органы, подчиненные военному министру Стентону и ответственные за охрану президента, ничего не сделала для предотвращения покушения. Ведь достаточно было присутствия нескольких детективов или полицейских, чтобы надежно преградить путь Буту. Было ли все это результатом небрежности, ошибки или злого умысла? Следствием неисполнения приказа или того, что необходимого приказа не было отдано?
То, что жизни президента давно угрожала вполне реальная опасность, не составляло секрета ни для Л. Бейкера, ни для Э. Стентона, которые даже докладывали об этом самому Линкольну. Президент держал в ящике своего рабочего стола более 80 писем, авторы которых угрожали ему убийством. Далеко не все эти анонимные послания исходили от маньяков, охваченных жаждой крови! В 1861 г. заговорщики в Балтиморе готовили покушение на Линкольна. Слухи о намерении убить президента поступали и в течение всего следующего 1862 г. Северные разведчики, действовавшие в Ричмонде, сообщали, что несколько богатых виргинских рабовладельцев создали специальный фонд, предназначенный в награду убийце Линкольна. Одновременно контрразведка Бейкера установила, что отдельные группы «медянок» подписывали кровью клятву убить президента.
19 марта 1864 г. ведущая северная газета «Нью-Йоркская трибуна» опубликовала письмо, присланное с Юга, в котором излагался разработанный плантаторами план похищения Линкольна. 150 вооруженных людей должны были проникнуть в Вашингтон и захватить президента в Белом доме или во время поездки в экипаже. Должны были быть подготовлены заранее тайные станции, где похитители могли бы менять лошадей. Аналогичные известия не раз проникали в печать. В августе 1864 г. в Линкольна стреляли — пуля продырявила шляпу президента, покушавшийся сумел скрыться. В ноябре 1864 г. разведчик северян сообщил из Канады, что находящиеся там руководители южной секретной службы, поддерживая тесную связь с Ричмондом и своими людьми в Вашингтоне, начали готовить новое покушение. Еще через месяц в одной южной газете было напечатано объявление, предлагавшее миллион долларов за убийство Линкольна, Джонсона и Сьюарда. В военном министерстве в Вашингтоне имелись сведения, что будет предпринята попытка убийства Линкольна в день вторичного вступления на пост президента — 4 марта 1865 г. В действительности засада ожидала президентский экипаж 20 марта, и, вероятно, лишь счастливая случайность спасла тогда Линкольна.