В Мадриде не забыли, что уже дважды «бог устранял» врагов веры и испанской короны — в 1572 г., во время Варфоломеевской ночи, адмирала Колиньи, а в 1610 г. — Генриха IV. При этом длань господню — и руку убийцы — подкрепляли закулисные происки испанской секретной дипломатии и разведки. Одному испанскому агенту в последний момент помешали совершить покушение на кардинала. Другой, в осторожной форме осведомившийся у доминиканского монаха, будет ли умерщвление министра угодно небу, получил (не в пример Равальяку) отрицательный ответ. Мария Медичи пыталась из Фландрии разжечь новую междоусобицу во Франции.
Война стучалась в двери Франции. В. 1635 г. произошел открытый разрыв с Испанией. В начале года на Париж двинулись войска императора. 5 августа вражеские войска пересекли Сомму. Французская армия, находившаяся под началом графа Суасонского, поспешно отступала. К тому же на верность графа, как показали события, отнюдь нельзя было полагаться. Он вел тайные переговоры с испанцами и Марией Медичи. В Париже стали формировать ополчение, спешно сооружали и усиливали укрепления вокруг столицы, но измена не дремала. Несколько важных крепостей были предательски сданы почти без боя. Казалось, Франции снова, как после битвы при Павии в 1525 г., после поражения при Сен-Кантене в 1557 г. и во время религиозных войн, угрожала опасность быть низведенной до роли вассала Габсбургов. В этой обстановке кардиналу приходилось мириться с некоторыми противниками, особенно с Гастоном Орлеанским[266].
Французская армия во главе с самим Людовиком XIII и Ришелье обложила крепость Корби, занятую неприятелем. Тогда уверенный в своей безнаказанности Гастон Орлеанский и граф Луи Суасонский, представитель младшей линии династии Бурбонов, вступили в сговор с испанцами и пообещали добиться снятия осады, убив кардинала. На этот раз, видимо, контрразведка Ришелье прозевала подготовку покушения. Она не удалась только потому, что Гастон Орлеанский (по своему обыкновению) струсил и не подал условленного знака убийцам. Вскоре Ришелье получил все сведения об этом заговоре. Гастон и граф Суасонский, узнав, что их планы раскрыты, поспешно бежали за границу. Лишь в 1637 г. иностранная угроза была устранена.
Оставалась еще Анна Австрийская, выступавшая против внешней политики кардинала и поддерживавшая тайную переписку с Мадридом и Веной. Разведка Ришелье неустанно следила за каждым движением королевы. После осады Корби шпионы Ришелье сумели раздобыть множество писем, собственноручно написанных Анной Австрийской и адресованных герцогине де Шеврез. Ришелье пытался окружить Анну Австрийскую своими шпионами, среди которых особо важная роль отводилась мадам де Ланнуа. Однако у королевы сохранялись преданные слуги — конюший Пютанон и дворецкий Ла Порт, которые с помощью герцогини де Шеврез научились обходить ловушки. Ришелье не раз пытался очаровать Анну Австрийскую и герцогиню де Шеврез, как некогда ему удалось с таким успехом покорить сердце Марии Медичи. Но эксперимент, повторенный через два десятилетия, не увенчался успехом.
…Летом 1637 г. разведка Ришелье — вероятно, через куртизанку мадемуазель Шемеро, известную под именем Прекрасной Распутницы, — сумела завладеть письмом бывшего испанского посла во Франции маркиза Мирабела. Это был его ответ на письмо королевы. Хотя людям Ришелье не удалось перехватить очередное письмо Анны Австрийской в Мадрид, они все же установили, что главную роль в доставке корреспонденции играл Ла Порт. Опасаясь, что Анна Австрийская успеет уничтожить компрометирующие ее бумаги, кардинал добился разрешения Людовика XIII произвести обыск в апартаментах королевы в аббатстве Сен-Этьен. 13 августа посланные Ришелье парижский архиепископ и канцлер Сегье обнаружили там лишь ничего не значившие письма. За день до этого Ла Порт был заключен в Бастилию, в темницу, которую до него занимал алхимик Дюбуа, несколько лет дурачивший кардинала надеждой на фабрикацию золота из неблагородных металлов. При аресте у Ла Порта нашли записку королевы к герцогине де Шеврез: «Податель этого письма сообщит Вам новости, о которых я не могу писать». Тогда же был произведен обыск в комнате Ла Порта в Отеле де Шеврез. Однако от внимания людей Сегье ускользнуло самое главное — скрытый гипсовой маской тайник в стене, в котором хранились наиболее важные бумаги и ключи к шифрованной переписке.
Анна Австрийская утверждала, будто она в своем письме к Мирабелу и другим лицам в Мадриде просила передать выражение ее родственных симпатий и осведомлялась о состоянии здоровья членов испанской королевской семьи. Королева попыталась искусно разыграть комедию полного примирения с ненавистным кардиналом. Ей казалось, что она преуспела в этом. В действительности же дело шло не столько о неотразимых чарах испанки, сколько о политической необходимости. Ведь для упрочения абсолютизма, иначе говоря, для торжества политики Ришелье было особенно важно рождение наследника престола. Матерью дофина могла стать только Анна Австрийская, поскольку (и Ришелье это понимал) Рим не дал бы своего согласия на развод и другой брак короля. Приходилось мириться с обстоятельствами.
«Я желаю, — написал Людовик XIII под диктовку Ришелье, — чтобы мадам Сеннесе мне отдавала отчет о всех письмах, которые королева будет впредь отсылать и которые должны запечатываться в ее присутствии. Я желаю также, чтобы Филандр, первая фрейлина королевы, отдавала мне отчет о всех случаях, когда королева будет что-либо писать, и сделала так, чтобы это не происходило без ее ведома, поскольку в ее ведении находятся письменные принадлежности». Анна Австрийская написала внизу этого документа: «Я обещала королю свято выполнять содержание вышеизложенного». Обещание это стоило недорого.
21 августа 1637 г. Ришелье лично в своем дворце допросил Ла Порта. Тот заявил, что может давать показания, если ему повелит королева. Людовик XIII потребовал от жеиы письменного приказания Ла Порту сообщить все ему известное, угрожая в противном случае подвергнуть дворецкого пытке. Обеспокоенная королева поспешила сделать дополнительные признания: она-де действительно дала шифр Ла Порту для поддержания связи с Мирабелом, принимала переодетую герцогиню де Шеврез, но корреспонденция якобы иосила сугубо невинный характер. Королева вынуждена была написать Ла Порту, что предписывает ему открыть все ее тайны. Но тот ухитрился уклониться от выполнения этого приказа.
Попытки подорвать влияние могущественного кардинала предпринимались и другими лицами. Так, в декабре 1637 г. Коссен, исповедник Людовика XIII, интриговавший против Ришелье, с помощью королевской фаворитки Луизы Лафайет доставил монарху письмо Марии Медичи, содержащее нападки на Ришелье. Через два часа кардинал получил известие об этом и сумел нанести контрудар. Назавтра Коссен узнал от короля, что в его услугах более не нуждаются; вскоре после этого иезуита выслали из столицы, на его бумаги был наложен арест.
В 1637 г. вспыхнуло восстание, поднятое графом Суасонским и комендантом крепости Седан герцогом Бульонским. В манифесте графа Суасонского содержались обещания политических реформ в интересах различных слоев французского общества[267]. Как и прежде, заговорщикам была обещана помощь испанского короля и германского императора. К войску мятежников присоединился отряд в 7 тыс. имперских солдат. Королевская армия потерпела поражение в битве при Марсе. Но в 1641 г. пришло неожиданное известие — глава заговора граф Суасонский либо стал жертвой несчастного случая, разрядив в себя пистолет, либо пал от руки неизвестного убийцы[268]. После смерти графа Суасонского герцог Бульонский предпочел договориться с Ришелье, остальные заговорщики скрылись за границей.