Применение подобных методов категорически отвергается и частью специалистов-сексологов. Другая их часть к подобной лечебной тактике относится более либерально. Однако не только широкая общественность, но и большинство сексологов категорически протестуют против использования для “лечения” сексуальных нарушений таких якобы “социально гуманных” методов, как психохирургия или фармакологическая кастрация, применяемых, например, в отношении сексуальных преступников, что приводит к утрате ими либидо [417].
Следует отметить, что вся история медицины, как в области теоретической, так и в практической, насыщена борьбой противоречий. Вместе с тем накал страстей в области сексологии всегда имеет особый характер, так как до настоящего времени не всегда можно убедительно доказать, насколько тот или иной метод лечения был использован именно во благо больного, а не для облегчения задач и жизни лечащего врача, или удовлетворения других его личных потребностей. Нам думается, что выбор конкретных методов лечения, если он продиктован единственно и исключительно добром для больного, следует оставлять на ответственности лечащего врача, а окончательное слово по этому поводу должно всегда оставаться за самим пациентом. Лечащий и лечимый как бы находятся на разных полюсах лечебного процесса, но при этом составляют одновременно и единую терапевтическую связь, определяющую в конечном итоге эффективность проводимого лечения. Именно этим лицам и принадлежит право выбора методов достижения конечной цели. Тем не менее пальма первенства несомненно должна находиться в руках страждущего, поскольку само лечение оказывает влияние не только на его личность и индивидуальную жизнь, но и на его партнерские, семейные и иные связи в обществе.
II
СЕКСУАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ
Lernell [188] считает, что с юридической точки зрения под сексуальным преступлением следует понимать “такой тип человеческого поведения (и его последствий), связанного с сексуальной жизнью, который запрещен уголовным законодательством”. Некоторые исследователи [100] полагают, что необходимо различать истинные сексуальные преступления и преступления, совершенные на сексуальном фоне [*Юридические аспекты сексуальной преступности и судебной экспертизы при сексуальных преступлениях в отечественной литературе наиболее полно освещены в работах Я. М. Яковлева [382, 383]].
Уголовными кодексами разных стран определяется и разный круг сексуальных преступлений. При этом нередко встречается, что уголовное законодательство одной и той же страны на разных этапах ее истории относит к категории сексуальных преступлений различные деяния. Abraham [I] в монографии, посвященной сексуальным девиациям, описывает нормы морали, обычаев и уголовной регламентации сексуального поведения человека, существовавшие в истории Европы. Так, германское право к сексуальным преступлениям относило изнасилование и супружескую неверность. У фризов уличенного в супружеской неверности мужа бросали в болото. Немецким правом XIII века под страхом смертной казни была запрещена половая жизнь христиан с иудеями, а также слуги с хозяйкой. Упоминание об уголовном наказании за мужеложство в Европе впервые встречается в 1267 году в немецком праве Аугсбурга. За это преступление светский суд предусматривал смертную казнь через отсечение головы, а духовный суд — умерщвлением голодом в клетке. В XV веке впервые встречается упоминание об уголовном наказании за содомию — сожжение на костре. В то же время за совершение инцеста предусматривалось лишь наложение штрафа.
В средневековой Европе постепенно происходит смягчение мер наказания за сексуальные преступления, со временем отменяются такие жестокие меры, как кастрация и депенисация. Во времена Фридриха II, Екатерины II и Иосифа II под влиянием Вольтера и других французских просветителей происходит дальнейшая либерализация законодательства, отменяется смертная казнь за совершение сексуальных преступлений. Однако бытовой и правовой ригоризм в отношении к сексуальным преступлениям господствовал в Европе вплоть до начала XX века. Истинная либерализация этих взглядов наметилась сравнительно недавно и явилась отображением процесса постепенного распространения в обществе пермиссивной половой морали. Одной из причин подобной инверсии социальных и правовых установок было развитие сексологии, способствующей созданию и распространению знаний о дифференцированных механизмах поведения человека, а также о понятии нормы в его сексуальной жизни.
Вместе с тем до настоящего времени в общественном и правовом мнении по отношению к сексу вообще и к сексуальной преступности в частности во многих регионах мира вне Европы (особенно в исламских государствах) господствует репрессивная половая мораль.
Отображением либерального подхода к проблеме сексуальной преступности может служить следующее высказывание: “Положения уголовного права относительно сферы сексуальной жизни прежде всего имеют целью охранить ту из наивысших человеческих ценностей, которой является индивидуальная свобода личности, как в смысле защиты ее от насилия и навязывания извне, так и в смысле охраны элементарного права частной жизни — относительно свободного формирования своей интимной, сексуальной жизни, если таковая не порождает оскорбления другой личности и не приносит объективного ущерба реальным интересам общества” (L. Lernell, 1974) [188].
Несмотря на то что в отношении сексуальных преступлений можно говорить о значительной либерализации как теории, так и практики польского законодательства (отмена смертной казни, ограничение сроков лишения свободы за их совершение и т.п.), тем не менее во многих социальных средах польского общества в этом вопросе по-прежнему доминируют крайний ригоризм и проявления репрессивной сексуальной морали. Не так еще редки и призывы к введению исключительной меры наказания (смертной казни) за совершение этих преступлений, кастрации совершивших их лиц, создания для них специальных лагерей и т.п. Часто с проявлением подобных позиций приходится сталкиваться и эксперту-сексологу. К сожалению, не являются исключением случаи, когда в суде приходится слышать в свои адрес обвинение в том, что “эксперт умышленно делает здорового ненормальным”. Особенно это характерно для ситуаций, в которых заключение судебно-сексологической экспертизы оказывает влияние на смягчение наказания преступника.
Глава I
Распространенность сексуальной преступности
Публикуемые данные о размерах сексуальной преступности различны. По Szabo [312], в странах Запада эти преступления составляют менее 5%, а в Швеции [196] — около 1% от общего количества уголовно наказуемых деяний. Распространенность сексуальной преступности в Польше в 1964—1968 годах исчисляется не более чем в 0,8% от числа всех зарегистрированных преступлений [188]. S.Szelhaus [315] утверждает, что сексуальная преступность в Польше составляет ничтожный процент от общей преступности и не имеет тенденции к росту[*Сведения о распространенности и динамике некоторых видов преступности, с том числе и изнасилования, в СССР, составленные на основе опубликованных данных, изложены в приложении к книге].
Однако об истинной распространенности этого явления судить трудно, поскольку неизвестно достоверное отношение зарегистрированных преступлений к действительно совершенным. Предположения о таких соотношениях довольно различны и колеблются, например, в случаях изнасилования от 1:20 до 1:100 [387, 428,431]. Произведенные нами сопоставления между обращениями в сексологическую клинику по поводу совершения сексуальных преступлений и количеством назначаемых по профилю тех же видов экспертиз позволяют утверждать, что для сексуальных преступлений отношения зарегистрированные/совершенные представляются следующим образом: в случаях педофилии — 1:15, при изнасиловании — 1:60, в случаях эксгибиционизма — 1:85.