Отмечавшиеся в этой группе сексуальных преступников расстройства эрекций и эякуляции в основном имели вторичный, преимущественно психогенный, или ситуационно обусловленный характер. В то же время выявленные у них расстройства либидо имели самое разнообразное происхождение.
Эмоциональная связь с сексуальными партнерами у педофилов в подавляющем большинстве случаев носила кратковременный характер и чаще была установлена либо с первыми в жизни гетеросексуальными партнерами, половая связь с которыми, как правило, была неудачной, либо с гомосексуальными партнерами. Случаи многолетней духовной связи с ребенком или подростком, являющимся объектом сексуальных притязаний, касались исключительно лиц, состоящих со своими партнерами в опекунских отношениях либо выполнявших по отношению к ним роль старшего друга. Для последнего варианта характерно установление знакомства и с семьей сексуального партнера.
Анализ результатов обследования обсуждаемой группы с помощью проекционных психологических тестов выявляет у ее представителей различные позиции по отношению к женщинам. При этом не прослеживаются агрессивные позиции, а преобладают позиции, в которых зрелые женщины воспринимаются как объекты, вызывающие сексуальное торможение, либо как объекты сексуального табу. Достаточно часто выявляются защитные позиции по отношению к мужской половой роли. Аутоидентификационными полоролевыми расстройствами можно объяснить и стойкое бисексуальное поведение, значительно чаще встречающееся у педофилов, чем у других сексуальных преступников. Причем основную массу бисексуалистов составляют те субъекты, у которых педофильные тенденции появились в юношеском периоде психосексуального развития. Интересно отметить, что у этих лиц наблюдается определенная последовательность формирования сексуальной ориентации по возрасту и полу объекта сексуальных предпочтений: неудачные попытки нормальных гетеросексуальных контактов или неразрешившиеся гетеросексуальные потребности — осуществившийся гомосексуальный контакт — гомо- или гетеропедофильные контакты — бисексуальные педофильные контакты. Эта последовательность отображает процесс ухода от угрожающей в сексуальном плане ситуации и идентифицируемого с ней сексуального объекта с замещением его более приемлемым объектом и способом удовлетворения сексуальных потребностей. Источниками подобной угрозы могут являться затруднения в осуществлении полового акта, трудности с нахождением партнера, боязнь огласки как наличия указанных затруднений, так и типа осуществляемых сексуальных действий.
Таким образом, у лиц обсуждаемой группы педофильное сексуальное поведение в первую очередь возникало на фоне затрудненной половой идентификации либо по заместительному типу. Основой подобного замещения служит то, что такой сексуальный объект, как ребенок, является для данного субъекта источником меньших угроз в плане установления его сексуальной неполноценности, чем взрослый партнер [*Большая приемлемость такого сексуального объекта, как ребенок, заключается для педофила не только в том, что он является менее или вовсе не угрожающим в плане возможной сексуальной неудачи, но и в том, что для данного субъекта подобный объект является более доступным, как в смысле его поиска и установления с ним сексуального контакта, так и в плане обеспечения большей вероятности сохранения тайны самого контакта и его течения]. Механизм формирования подобного защитного сексуального поведения можно представить следующими схемами:
затруднения при совершении гетеросексуальных половых актов со зрелыми партнершами — гетеросексуальная педофилия
конфликты в браке на сексуальной почве — гетеросексуальная педофилия
затруднения в установлении контактов со взрослыми представителями противоположного пола — гетеросексуальная педофилия
гомосексуализм — гомосексуальная педофилия.
Перед тем как привести примеры конкретных судебно-сексологических экспертиз, считаем необходимым кратко остановиться на обсуждении такого важного вопроса, как реакция жертв на совершенные с ними педофильные действия. Как показывает наш опыт, большим стрессом для этих детей является процедура расследования и судебного разбирательства подобных случаев и реакция на них родителей жертв и другого их окружения, нежели сами сексуальные действия, вольными или невольными участниками которых они явились[*Разрядка наша]. В первую очередь этот тезис относится к детям старшего возраста и подросткам, которые уже осознают смысл произведенных с ними действий, а порой и получают в процессе их совершения сексуальное удовлетворение. Этот контингент потерпевших в силу характерных возрастных особенностей личности, как правило, крайне болезненно воспринимает широкую огласку происшедшего, которая в итоге может привести к глубочайшей психотравматизации ребенка. В тех случаях, когда объектами педофильных действий являются маленькие дети, которые зачастую не понимают сексуальной окраски производимых с ними манипуляций и, как правило, не фиксируют внимание на произошедших событиях. Однако под влиянием бурного реагирования на эти события родителей, других взрослых и в результате постоянного возвращения к их обсуждению в процессе предварительного следствия и суда, систематически акцентирующих внимание ребенка на произошедшем, у них может произойти развитие по коммулятивному типу вторичного психоэмоционального шока, крайне опасного как для психического здоровья ребенка в целом, так и для его нормального психосексуального развития в частности.
В качестве иллюстрации обсуждаемой темы рассмотрим три случая судебно-сексуальной экспертизы по уголовным делам и один случай клинического наблюдения педофилии, не ставший предметом судебного рассмотрения.
Пример 1. По постановлению суда была произведена судебно-сексологическая экспертиза гр-на К., 62 лет, пенсионера, имеющего начальное образование, разведенного, отца двух детей, ранее многократно привлекавшегося к уголовной ответственности за совершение похотливых действий с детьми.
Обстоятельства дела.В ставшем предметом настоящего судебного разбирательства случае гр-н К. обвиняется в том, что совершил похотливые действия с двумя девочками (10 и 11 лет). Как в этих, так и во всех семнадцати подобных случаях в прошлом, подсудимый поступал одинаково. На улице он высматривал девочку подходящего возраста, прослеживал ее путь до дома и на лестничной площадке перед дверьми квартиры, в которой она жила, заговаривал с девочкой, представляясь при этом врачом, который должен произвести ее обследование. Вызывая доверие ребенка своим солидным видом, К. заходил вместе с девочкой в квартиру и предлагал ей раздеться для проведения осмотра. Затем он осматривал ее половые органы, осторожно их ощупывал, деликатно возбуждая при этом область клитора. Если девочка проявляла положительную реакцию на проводимые манипуляции, то К. старался перевести нежное дотрагивание до клитора в его мастурбацию. После произведенных манипуляций он под предлогом мытья рук заходил в ванную комнату, онанировал там, а затем спокойно покидал квартиру. Перед входом в квартиру К. всегда выяснял, есть ли у девочки дома кто-нибудь из членов ее семьи. Если он получал утвердительный ответ, то договаривался с ребенком о проведении “осмотра” в другое время.
Данные анамнестического обследования.Подэкспертный воспитывался в традиционной рабочей семье, был единственным ребенком. Отец часто подвергал его физическим наказаниям (“бил за что ни попадя”), поэтому вызывал у него сильный страх. С матерью были хорошие теплые отношения, до сих пор чувствует к ней большую привязанность. В школе учился средне, но при этом читал очень много художественной литературы (освидетельствуемый обладает богатой речью, большим словарным запасом). Никаких воспоминаний сексуального характера из периода детства нет. Половое созревание завершилось к 15 годам. С 16 лет начал мастурбировать, в среднем совершая 1—2 онанистических акта в две недели. Мастурбация сопровождалась представлениями о зрелой женщине, проявляющей сексуальную активность в отношении более пассивного освидетельствуемого. С ровесниками был застенчив и робок, в связи с чем долго не имел близких товарищей. Сексуальная инициация в 20 лет, произведена будущей женой, которая была на три года старше подэкспертного и не только имела богатый сексуальный опыт, но была и весьма изощрена в половой жизни (высоко ценила орально-генитальные контакты, ежедневные половые сношения и сексуальные эксцессы). Обследуемый считает, что она заключила с ним брак в корыстных целях, так как хотела “перебраться жить из деревни в большой город”. Вначале семейная жизнь протекала гладко, но “я всегда чувствовал, что она остается сексуально неудовлетворенной, так как она постоянно требовала от меня большей сексуальной активности, обладала большим темпераментом и, видимо, изменяла мне, но доказательств этому я не имел”. Половая жизнь была частой — “несколько раз в неделю, а то и несколько дней кряду. При этом жена неоднократно понуждала меня к совершению повторных половых актов, но мне это не всегда удавалось”. Оргазм жены возникал при обычном совокуплении и при лабиолингвальном раздражении клитора. После перенесенной тяжелой черепно-мозговой травмы, полученной во время автокатастрофы, К. отмечал у себя психические расстройства, лечился у психиатра и принимал назначаемые психотропные препараты. С этого времени стал отмечать снижение либидо, мог совершать не более одного полового акта в 3—4 недели, а регулярные ранее утренние и ночные эрекции стали появляться лишь изредка. Во время интимной близости возбуждался медленно — “жена должна была мне помогать, так как в противном случае эрекции не возникало”. Предпринятые попытки половой жизни с другими женщинами потерпели фиаско — “эрекция развивалась с большим трудом, часто не наступало семяизвержения, что было поводом для насмешек со стороны любовниц”. Примерно через 10 лет после перенесенной травмы либидо не только восстановилось до исходного уровня, но и резко усилилось — “я постоянно чувствовал половое возбуждение, все мысли в итоге сводились к сексу”. Несмотря на это, уровень эрекции остался низким, что привело в конце концов к тому, что жена отказала К. в половой близости (“она нашла любовника моложе себя на 12 лет, который удовлетворял ее в половом отношении”). Постепенно в сексуальных фантазиях К. стали возникать девочки в возрасте примерно 9—12 лет, стал обращать внимание на них на улице (“было в них что-то такое чистое, прекрасное, сексуально убаюкивающее”). Попытался завязывать с ними знакомство, “убедился, что они меня не боятся, и тогда родилась мысль сыграть роль врача, который будет их обследовать”. Эта форма сексуальных контактов “возбуждала меня, во время мануальных действий постепенно нарастала эрекция и в ванной комнате мастурбацией я доводил себя до семяизвержения. Однако для этого необходимо было очень активно мастурбировать”. В связи с плохим общим самочувствием, ухудшением умственной деятельности и повышенной утомляемости К. оставил работу и перешел на пенсию. Систематически наблюдался психиатром.