Прежде всего вызов эксперта в суд и последующее участие его в судебном разбирательстве означает, что суд принял решение о проведении экспертизы. Поскольку судебное следствие по единодушному мнению процессуалистов представляет собой новое самостоятельное исследование всех обстоятельств дела, отказ от вызова эксперта обедняет арсенал средств доказывания. Видимо, не случайно 1/5 часть судей видит смысл вызова эксперта в суд лишь в ответе на вопрос: «Подтверждаете ли Вы заключение, данное на предварительном следствии?». Между тем, участие эксперта в судебном разбирательстве дает возможность исследовать предмет экспертизы с противоположных точек зрения, ответить на вопросы как обвинения, так и защиты. Это создает более широкие возможности для установления истины и исключает формальное разрешение поставленных вопросов, без учета конкретных обстоятельств дела.
С этой точки зрения трудно согласиться с позицией тех авторов, которые считают необходимым вызывать эксперта в суд лишь при появлении новых вопросов, при несогласии участников процесса с заключением эксперта, наличии противоречивых заключений экспертов, наличии оснований для проведения дополнительных и повторных экспертиз [255].
Вряд ли можно считать убедительным отказ в вызове эксперта но топ причине, что заключение эксперта не вызывает у суда сомнений, а факты, установленные экспертом, суд считает бесспорными. Такая позиция суда не означает ничего иного, кроме априорной оценки заключения эксперта как достоверного, хотя само это заключение еще не исследовалось судом в условиях непосредственности. Рассуждая подобным образом, можно прийти к выводу, что при названных выше условиях не следует вызывать в суд и свидетелей. Однако действующий закон не воспроизвел подобного ограничения, известного УПК РСФСР 1923 г. и допускает возможность оглашения показаний неявившихся свидетелей лишь в случаях, когда свидетель отсутствует по причинам, исключающим его явку в суд (ст. 286 УПК РСФСР).
Закон не устанавливает каких-либо оснований для отказа от вызова эксперта в суд. Наоборот, требование непосредственности, обязывает суд заслушать заключение экспертов, в то время как имеющиеся в деле протоколы и документы подлежат лишь оглашению (ст. 240 УПК РСФСР).
Сказанное не означает, что эксперт, давший заключение на предварительном следствии, в каждом случае должен быть вызван в судебное разбирательство. Невозможность этого очевидна, и она порождена малочисленностью судебно-медицинских экспертов и перегрузкой в их работе. Однако эти трудности не могут стать основанием к массовому нарушению требований непосредственности, которое имеет место в судебной практике. Для преодоления его, как представляется, необходимо расширять штаты судебно-медицинских учреждений, улучшать организацию их деятельности и представить возможность участникам процесса требовать вызова судебно-медицинского эксперта в суд с оплатой соответствующих судебных издержек.
Своевременность назначения экспертизы. Действующее законодательство не устанавливает конкретных сроков назначения экспертизы вообще и судебно-медицинской в частности. Не относит закон экспертизу и к числу неотложных следственных действий. Однако из задачи быстрого раскрытия преступления (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР) следует, что судебно-медицинская экспертиза должна назначаться без промедления — сразу, как только будут обнаружены основания для этого. Запоздалое назначение судебно-медицинской экспертизы с учетом трудоемкости данного действия часто порождает нарушение сроков следствия, что, несомненно, отрицательно влияет на качество всего расследования, в том числе и на качество судебно-медицинской экспертизы.
Особенно отрицательную роль промедление играет в тех случаях, когда ведет к утрате следов преступления. Известно, в частности, какое важное значение для определения давности наступления смерти имеет состояние трупных явлений. Однако ранние трупные явления быстро исчезают (в течение 1–3 суток) и, если экспертиза не назначена своевременно, утрачивается возможность точного установления времени наступления смерти. Нередко в этих условиях данный вопрос решается весьма приблизительно, что существенно затрудняет установление истины. Известны многочисленные случаи порчи образцов крови и других биологических объектов, вызванных промедлением назначения экспертизы и несвоевременным представлением объектов эксперту. Равнозначные последствия наступают в случаях, когда экспертиза назначается своевременно, а объекты на экспертизу представляют с большим опозданием.