Как известно, при рассмотрении конкретных уголовных дел судьи подчиняются только Конституции и федеральному закону. В связи с этим комментарии по применению процессуального закона и опубликованную в пособии судебную практику не следует воспринимать как руководство к действию. К осмыслению материала, изложенного авторами, нужно подходить творчески. Российская правовая теория и законодатель судебную практику совершенно справедливо не признают источником права. А это означает, что определения и постановления, вынесенные по конкретным делам, имеют строго индивидуальный, а не нормативный характер, они не рассчитаны на многократность применения и обязательны для исполнения лишь в отношении строго определенного круга лиц. В этой связи судебные решения, принятые по одному уголовному делу, не могут автоматически рассматриваться в качестве образца для разрешения других аналогичных дел. Тем не менее, ценность судебной практики (в особенности практики высшей судебной инстанции) заключается в том, что практика разрешения конкретных уголовных дел выступает ориентиром для единообразного и правильного применения уголовных и уголовно—процессуальных норм нижестоящими судами, что, в свою очередь, обеспечивает реализацию конституционного положения о равенстве каждого гражданина перед законом и судом. Анализируя судебные документы, читателю необходимо обращать внимание на дату их принятия, так как с этого момента в законодательные и нормативные акты, которые использованы в них, могли быть внесены изменения и дополнения, а некоторые акты или отдельные их положения могли утратить силу.
Хочется надеяться, что настоящая книга поможет судьям, на которых она в первую очередь рассчитана, разрешить многие практические вопросы, возникающие при применении процессуальных норм в судебных стадиях уголовного процесса, прокурорам, адвокатам, работникам органов дознания и следственных органов в их практической деятельности, а также преподавателям, аспирантам и студентам юридических вузов при преподавании и изучении курса уголовного процесса.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ А. И. Карпов
1. СУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
1.1. Заключение под стражу и продление срока содержания под стражей (ст. 108, 109 УПК)
Основания к возбуждению ходатайства о необходимости избрания в отношении подозреваемого и обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу. Дознаватель (ст. 41 УПК), следователь (ст. 38 УПК) в пределах своих полномочий вправе ходатайствовать перед судом об избрании обвиняемому (здесь и далее, если иное специально не оговорено, и подозреваемому) меры пресечения в виде заключения под стражу при наличии достаточных оснований полагать, что он:
1) скроется от дознания, предварительного следствия и суда;
2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;
3) может угрожать свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по делу (ст. 97 УПК).
В отношении подозреваемого мера пресечения может быть избрана при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК, и с учетом обстоятельств, указанных в ст. 99 УПК.
При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения и определения ее вида при наличии оснований учитываются также тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (ст. 99 УПК).
О взвешенности подхода судов к ограничению права на свободу можно судить, проанализировав нижеприведенные кассационные определения.
Постановлением Владимирского областного суда от 20 июня 2006 г. мера пресечения в отношении К. с заключения под стражу была изменена на залог в размере 1000 000 руб.
СК ВС РФ 14 сентября 2006 г. в удовлетворении кассационного представления государственного обвинителя об отмене постановления суда первой инстанции отказано по следующим основаниям.
К. в течение длительного времени (9 месяцев) содержался под стражей, страдает гипертонией, дальнейшее содержание его под стражей может повлиять на здоровье подсудимого, который имеет постоянное место жительства, не судим. Утверждения о том, что он может оказать давление на свидетелей, воспрепятствовать производству по делу, не основаны на материалах дела (см. определение СК ВС РФ от 14.09.2006 № 86–О06–22).
Е. обвинялся в совершении в 1997 г. преступлений, предусмотренных ч. 4, 5 ст. 33, ч. 3 ст. 158, ч. 3 ст. 174, ст. 175, ч. 2 ст. 210, ч. 2 ст. 291, ч. 3 ст. 292, ч. 1 ст. 306, ч. 2 ст. 326, ч. 2 ст. 327 УК.
Постановлением Иркутского областного суда от 30 сентября 2003 г. мера пресечения в отношении Е. с заключения под стражу изменена на залог в размере 200 000 руб.
СК ВС РФ 3 апреля 2003 г. отказано в удовлетворении кассационного представления государственного обвинителя об отмене постановления суда первой инстанции по следующим основаниям.
Е. находился под стражей с августа 1999 г., имеет постоянное место жительства, у него на иждивении двое малолетних детей, характеризуется положительно, уголовное дело в отношении него в ближайшее время рассмотрено быть не может.
Кроме того, действия Е. не были направлены против жизни и здоровья граждан, а тяжесть им содеянного сама по себе не может являться основанием для содержания подсудимого под стражей (см. определение СК ВС РФ от 03.04.2003 № 66–О02–104).
Постановлением Мурманского областного суда от 28 июня 2006 г. мера пресечения в отношении Ф. с заключения под стражу изменена на подписку о невыезде.
СК ВС РФ 5 октября 2006 г. в удовлетворении кассационного представления государственного обвинителя об отмене постановления отказала по следующим основаниям.
Суд первой инстанции, изменяя меру пресечения, в своем постановлении обоснованно указал, что оно предопределено изменением части оснований, в связи с которыми Ф. был заключен под стражу, в суд поступили письма из УБОП УВД Мурманской области о том, что Ф. способствует раскрытию других преступлений. Ф. трудоустроился, имеет несовершеннолетних детей (см. определение СК ВС РФ от 05.10.2006 № 34–О06–27).
В силу прямого действия конституционного принципа презумпции невиновности (ч. 1 ст. 49 Конституции) в уголовном процессе (ст. 14 УПК) избрание меры пресечения по мотивам одной лишь тяжести содеянного недопустимо. Данное основание 14 марта 2001 г. было исключено еще из УПК РСФСР. К сожалению, несмотря на это, во многих судебных документах по—прежнему часто встречается выражение: «с учетом тяжести содеянного обвиняемым оснований для отказа в удовлетворении ходатайства о заключении обвиняемого под стражу не усматривается». Если в постановлении судьи об аресте вышеперечисленные в законе основания для избрания меры пресечения не раскрыты, в нем содержится лишь намек на предполагаемую тяжесть содеянного, то это – прямое свидетельство отсутствия достаточных оснований к заключению подозреваемого, обвиняемого под стражу. Иное толкование содержания правоприменительного акта противоречит принципу презумпции невиновности, практике Европейского Суда по правам человека, практике ВС РФ.
В силу ч. 1 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.[1] каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. В силу презумпции свободы личности при оспаривании права на нее судья обязан начать свою профессиональную деятельность по материалу о заключении под стражу с предположения о том, что лицо, подвергшееся ее лишению, должно быть освобождено.
Органами предварительного расследования П. обвинялся в организации преступного сообщества по 124 эпизодам мошенничества (ч. 1 ст. 210, ч. 4 ст. 159 УК).
Волгоградский областной суд постановлением от 20 февраля 2007 г. по ходатайству стороны защиты изменил в отношении П. меру пресечения с заключения под стражу на подписку о невыезде и надлежащем поведении.
В кассационном представлении государственный обвинитель поставил вопрос об отмене данного решения, мотивируя это тем, что П. обвиняется в совершении особо тяжкого и целого ряда тяжких преступлений.