Были ли подставные акционеры в С.-Петербургско-Тульском банке? Михельсон и Глуховской говорят: да, были, это всему миру известно. Но, что же это, говорят, за доказательство? Вы сами видели, как распределялись акции? — спрашивали свидетелей. Возликовали сущие во гробах дьяки и подъячие старинных русских приказов — не пропал, дескать, наш дух в земле русской, несмотря на все судебные реформы! Можно же было предложить такой вопрос! Видели, как передавались акции? — Нет; но кто же это будет делать явно; этого, конечно, никто не делает. Если мы будем требовать таких доказательств, то останемся без доказательств и остановимся на том уровне правосудия, который существовал в старинных русских приказах. Но мы не без доказательств. Сошлемся на показания Борисова. Борисов не наивный ребенок, а человек бывалый. Спросите ребенка, совершенно искреннего, наивного, и он в искренности своей не лучше расскажет правду, чем делает это Борисов. Борисов, конечно, не может считаться таким ребенком, но он так освоился с системой подставных акционеров, что рассказывает об этом, как о чем-то обычном, относительно чего не может быть ни сомнения, ни недоразумения, ни тайны, ни смущения.
Извольте выслушать это место из показания Борисова. Он говорит: "Что касается отношений моих к Масловскому, то он оказал мне поддержку при избрании рекомендованных мною членов правления. Относительно же роли его в С.-Петербургско-Тульском банке во время моего управления, то я должен сказать, что через меня он во всей подробности знал положение дел банка, что также может быть доказано письмами его ко мне, относящимися к концу 1881 года". "Что же касается участия Масловского в забаллотировании в 1881 году Безродного (припомните, господа судьи, это тот Безродный, который указал на неправильность выдачи ссуд и на неправильность их разрешения с формальной стороны; после этого заявления Безродный был забаллотирован) — то, насколько я могу припомнить, на общем собрании этого года Масловского не было, он находился тогда (как подтвердил сам Масловский) на ревизии в Уфимской губернии (дух его оставался в Петербурге), а находившиеся в его распоряжении акции были представлены к общему собранию, что доказывается избранием для проверки списка акционеров его родственника Кувшинникова, а также и избранием в члены оценочной комиссии брата его М. Ф. Масловского и в кандидаты к ним вышеупомянутого Кувшинникова, и затем знакомых Масловского: К. И. Масленикова и П. П. Кудрявцева, а в депутаты для присутствования при тираже — его же знакомого Гончаревского. Все это видно из протокола общего собрания 26 февраля 1881 г. Но Масловский знал от меня раньше о предстоящем забаллотировании Безродного, а именно в 1880 году я находил нужным изменить состав ревизионной комиссии: до 1881 года она выбиралась обыкновенно из акционеров, знакомых правлению". Вы видите, Борисов находил нужным изменить состав ревизионной комиссии, то есть тех лиц, которые должны были ревизовать его самого. Новыми членами были выбраны: Иващенко, Костылев, Малышев, Шершевский, Фишер и Чаманский…
Таким образом, дело делалось совершенно фамильно. Крупный акционер желал, чтобы такие-то лица попали в правление, и они попадали, они раньше намечались, а об общем собрании никто не заботился, потому что голос общего собрания был голосом крупного акционера. И "милостивые государи", приказчиками которых являлись члены правления, были такими хозяевами, которые делали то, что приказывали их приказчики!.. Ну, как же можно после этого не говорить о подставных, подборных акционерах? Вот что говорит свидетель Михельсон: "В С.-Петербургско-Тульском банке перед общим собранием происходила фиктивная раздача акций. На общих собраниях родственники Масловского и служащие в банке имели на руках именно столько акций, на сколько уменьшено число акций самого Масловского".