— Тоже, что и у тебя. Мне предписано заставить ювелира Хепу доделать заказ! Милашка Киа так страдает! Ведь она уже год как любимая женушка царя, а у нее до сих пор нет ни единого украшения от царского ювелира! Какое унижение, не правда ли?
И вот все это великолепие из летнего винограда, ночных садовых ароматов и легких ноток мандрагоры застряло в горле. Гормери закашлялся. Он мучительно пытался понять, что больше его возмутило: шутливо-снисходительный тон карлика, которым он повествует о семейных проблемах царя или то, что ему, помощнику писца кебнета навязали напарника, даже не уведомив его об этом. Пришло запоздалое осознание того, почему так хитро улыбался ему начальник, господин Атонхотеб.
— Ты не переживай, мальчик, — Анхатон коснулся его бокала своим и, сделав глоток, продолжил, — Мы пойдем с разных сторон. И дорогу друг другу перебегать не станем. Вот что в твоем сердце, когда ты размышляешь об этом деле? У ювелира пропала дочь. И надо ее найти, так? Что могло случиться с девчонкой? С парнем сбежала, попалась в руки злодея или в пасть крокодила? А я думаю о политике, мой дорогой.
— Чего? — Гормери изо всех сил протолкнул в желудок вино, которое уже потеряло для него чарующий вкус.
— Ну как? — а вот карлик пил с удовольствием. Еще и на танцующих девиц заглядывался, — А что, если ювелир нарочно тянет с заказом для Кии? Ведь митаннийская девчонка украла любовь царя у самой Нефертити! Перейти дорогу великой супруге царской… Кия у Эхнатона не первая возлюбленная. Были до нее и другие. Появлялись за царским троном, блистали один-два сезона и бесследно исчезали. Может царь терял к ним интерес, а может они не выдерживали конкуренции при дворе. Ведь как бы там ни было, но именно Нефертити все еще супруга царская! Да и сейчас несмотря на то, что Кия уже почти год во дворце и признана законной женой, Нефертити для всех придворных и уж тем более для народа по-прежнему единственная возлюбленная супруга правителя. Но и с юной красавицей царское сердце не собирается прощаться. Ты бы видел ее мальчик. Слышал бы ее смех и пение. Она само очарование. Юная, красивая, веселая. Какой мужчина ее не выделит? К тому же Кия — дочь царя Митанни, присланная царю нашему Эхнатону в жены в качестве жеста доброй воли, а Нефертити, какими бы статусами ее не наделяли супруг и жрецы, увы, простого происхождения. Да и наследника она родить не смогла. Шесть дочек — все на что оказалось способно ее чрево. И теперь уж многие придворные начали задумываться, так ли благоволит этому браку наш бог Атон? Что тут скажешь? Возможно, во дворце грядут перемены. И это мелкое дельце с украшениями может стать для всех его участников судьбоносным. Чью сторону тут принять? Не потому ли хитрец-ювелир и тянет с исполнением заказа? Выжидает, какая жена одержит верх.
Гормери кожей ощутил, насколько ничтожными были его собственные размышления. В самом деле, он почему-то решил, что вся проблема именно в дочери ювелира. Когда как требовалось смотреть на дело куда шире. Ну ничего, век живи, век учись. А учиться он умеет. И ошибки признавать не кичится. И очень хорошо, что великий Атон, чья мудрость безгранична, послал ему в напарники такого умудренного мужа. Противного конечно зазнайку. Но надо смиренно и с благодарностью принять такой подарок. И вознести молитву у алтаря.
— Ты куда зашевелился? — карлик схватил его за руку.
— Хочу… вина излить на алтарь Атона. За то что свел нас в одном расследовании, — странно, что легкое вино так мутит разум и путает язык. И в глазах от него расплывается.
— Хорошее дело! Идем молиться! — неожиданно поддержал его Анхатон.
И подцепив под локоть, потащил из шатра. Вместе они доковыляли до низенького столика на самом носу ладьи. Столик был усыпан лепестками цветов.
— Как красиво! — умилился Гормери, падая на колени и понимая, что большая доля его чувств приходится на выпитое вино.
— И не говори! — поддержал его новообретенный компаньон и приземлился рядом.
Гомери щедрым жестом вылил темно-красное вино из своего бокала на мерцающий в свете луны белый алтарь. И заговорил нараспев, раскачиваясь в такт:
— Жив бог Ра-Хорахти, ликующий на небосклоне, в имени его имя Шу, — он и есть Атон. Да живет он во веки веков, Атон живой и великий, Владыка всего, что обегает диск солнца, Владыка неба и Владыка земли.
Карлик плеснул из своего бокала на алтарь и заговорил в унисон:
— Владыка храма Атона в Ахетатоне и слава царя Верхнего н Нижнего Египта, живущего правдою, слава Владыки Обеих Земель Неферхепрура, единственного у Ра, сына Ра, живущего правдою, Владыки венцов Эхнатона, да продлятся дни его жизни!
Гормери глубоко вдохнул, вобврав в грудь побольше воздуха и затараторил на повышенных тонах:
— Слава великой царице, любимой царем, Владычицы Обеих Земель, Нефернефруитен Нефертити, да живет она, да будет здрава и молода во веки веков!
— Во веки веков! — выдохнул Анхатон, заканчивая.
Они посидели так на коленях перед алтарем еще немного. За спинами их на нижней палубе танцевали голые девицы, а музыканты играли развеселую музыку.
Но все это им вовсе не мешало переживать момент единения. Так бывает, когда двое совершенно чужих людей, которые против воли становятся братьями. Как сейчас, у божественного алтаря, дав клятву своему богу, не предавать друг друга ради него.
Глава 3
Второй и третий дни пути не принесли ничего нового или необычного. Свита карлика развлекала себя и окружающих музыкой, песнями, танцами, фокусами и прочими площадными представлениями, которые, как понял Гормери, весьма востребованы и при дворе. Среди девиц нашлись гадалки на картах, камнях, фишках и даже потрохах животных. На реке, конечно, такой жертвой выступала рыба. Из нее в основном готовили завтрак, обед и ужин. И рыбьих потрохов тут хватило бы для предсказаний на всю страну. Причем самых подробных. Но гадалки на ладье отделывались общими фразами:
— Вас ждет забавное открытие.
Или такое еще:
— Ты встретишь любовь всей своей жизни!
Ну и вовсе ни к чему не обязывающее:
— Боги благоволят тебе.
— Боги? — удивился Гормери, и уставился на гадалку.
— Один, — девица испугалась, хлопнула глазами и тут же состроила гримасу раскаяния, — Не хотела, господин. Конечно, великий бог Атон, он один у нас, и он к тебе расположен.
Не то, чтобы Гормери желал узнать свою судьбу у очевидной шарлатанки. Кто эти женщины, красивыми жестами раскидывающие по полу кости, карты или рыбьи потроха? Артистки, а не жрицы. Доверять им — верх глупости. Матросы и рабы-гребцы готовы слушать их откровения, раскрыв рты. Тем более, что за развлечение уже уплачено.
Но эта девица заслужила хорошую встряску. «Боги благоволят». Как могла она сказать такое помощнику писца циновки главного храма Атона⁈ Это прямое оскорбление и откровенная ересь! У нас есть лишь один бог Атон и его земной сын великий царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим! Если гадалка оговорилась, то надо научить ее вниманию, а если ошиблась намеренно, то тем более.
Гормери усмехнулся. Тот, кто побывал хотя бы на одном празднике на главной площади Ахетатона уяснил урок: нельзя слушать лживых речей размалеванных предсказательниц. Они всегда обещают одно и то же: важный поворот и истинную любовь. Проверить такое пророчество невозможно. И обвинить гадалку во лжи тоже нельзя. Ведь любое событие можно счесть и поворотом судьбы, и знаком небес. А на то, что любовь все же не встретилась всегда можно ответить, мол, ты просто ее не заметил. Вот с богатством сложнее. Богатство либо есть, либо нет. Его или теряешь, или обретаешь. Не заметить такое трудно. А потому на благополучие ворожба дешевых гадалок никогда не распространяется.
Так что помощник писца циновки храмового кебнета сурово сдвинул брови и глянул сверху вниз на гадалку, сидевшую на коленях на раскрашенной диковинными загогулинами циновке, и жестко отчеканил:
— А что насчет богатства?
И увидев на лице ее замешательство, довольно улыбнулся. Пусть повыкручивается. На середине реки в полдень, когда жара, да скука, и такое развлечение сгодится.