Таким образом, совершенно очевидно, что в условиях, — когда некоторые государства располагают ядерным оружием и средствами почти молниеносной доставки его к цели, агрессивный акт, предпринятый Соединенными Штатами Америки 1 мая 1960 года против Советского Союза, относится к преступлениям, которые ставят под угрозу безопасность всего человечества и могут привести к тягчайшим последствиям для всего мира.
Настоящее дело вскрывает преступное попрание американскими правящими кругами общепризнанных норм международного права.
В этой связи мне представляется необходимым рассмотреть в обвинительной речи некоторые вопросы международного права, имеющие непосредственное отношение к преступлениям подсудимого Пауэрса и его хозяев.
Бесспорным принципом международного права, никогда и никем не оспаривавшимся, является принцип полного и исключительного суверенитета государства над его территорией, включая и все находящееся над ней воздушное пространство. Это положение закреплено как в ряде международных конвенций, так и во внутреннем законодательстве почти всех государств, включая Соединенные Штаты Америки и Советский Союз.
Советское правительство неоднократно заявляло протесты по поводу противозаконного нарушения воздушного пространства Советского Союза американскими самолетами и предостерегало правительство США об его ответственности за тягчайшие последствия, которые могут повлечь подобные нарушения.
Однако правительство США не реагировало на эти протесты и, верное себе, продолжало свою политику «холодной войны», грубого нарушения суверенитета других государств.
Известно, что Советское правительство в ноте от 10 июля 1956 года правительству США заявило протест по поводу нарушения американскими военными самолетами воздушного пространства СССР. Постоянный представитель Советского Союза в ООН письмом от 12 июля того же года поставил в известность об этих фактах Совет Безопасности.
В своей ответной ноте от 19 июля 1956 года правительство США лицемерно отрицало факты нарушения воздушного пространства СССР американскими военными самолетами, утверждая, что заявление правительства Советского Союза является ошибочным.
Такую двуличную позицию руководящие деятели США занимали во всех подобных случаях, пока 1 мая 1960 года не были пойманы с поличным и вынуждены признать факты преступного вторжения в воздушное пространство СССР, которые они раньше нагло отрицали.
Н. С. Хрущев, оценивая преступное агрессивное вторжение американского самолета «У‑2» в пределы СССР, с полным основанием заявил:
«Неслыханны и беспрецедентны действия, направленные против суверенитета Советского государства, а принцип суверенитета является священным и незыблемым принципом в международных отношениях».
Этот принцип был выражен еще в Конвенции о регулировании воздушных передвижений, подписанной в Париже 13 октября 1919 года.
Статья 1-я этой Конвенции гласит: «Каждая держава имеет полный и исключительный суверенитет в отношении воздушного пространства над ее территорией».
Подтверждение этого же принципа содержится в Международной (панамериканской) конвенции о торговом воздушном сообщении, подписанной в Гаване 20 февраля 1928 года, в Конвенции о международной гражданской авиации, подписанной в Чикаго 7 декабря 1944 года, а также в ряде двусторонних соглашении между государствами.
Указанная формула полностью воспринята внутренним законодательством почти всех государств
В частности, параграф 176 акта конгресса США о торговом воздухоплавании 1926 года устанавливает: «…Соединенные Штаты Америки обладают и осуществляют полный и исключительный суверенитет в воздушном пространстве над США». Это же положение установлено американским законом о гражданской авиации 1938 года.
Воздушный Кодекс СССР 1935 года в статье 1-й устанавливает, что «Союзу ССР принадлежит полный и исключительный суверенитет над воздушным пространством Союза ССР».
Небезызвестно, однако, что в Соединенных Штатах Америки не впервые бесцеремонно обращаются с международным правом. Американские теоретики установили даже особое понятие «американского международного права». Один из американских авторитетов в области международного права — Ч. Ч. Хайд так и озаглавил свой капитальный труд — «Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки» (Издательство иностранной литературы. Москва. 1951).
Однако принцип полного и исключительного суверенитета государства над воздушным пространством, лежащим над его территорией, настолько бесспорен, что безоговорочно признавался даже и «американским международным правом». Вот что писал упомянутый Хайд, подводя итоги рассмотрения всех относящихся к этому вопросу конвенций и законов:
«Мы располагаем многочисленными доказательствами, что государства настолько единодушны в утверждении права своего контроля над воздушным пространством, находящимся над их территориями, что этого достаточно, чтобы сделать вывод, что оно может рассматриваться как признанный принцип международного права» (том 2, стр. 366, параграф 191 В).
Американский сенатор Фулбрайт заявляет по этому поводу:
«Глава государства воплощает в своем лице суверенитет и достоинство своей страны. Совершенно недопустимо, чтобы один глава государства покушался на суверенитет другого, и еще менее допустимо, чтобы он утверждал свое право поступать таким образом».
Невозможно представить себе иное решение этого вопроса. Каждому разумно мыслящему человеку, а не только специалистам в области международного права, ясно, что принцип национального суверенитета и верховенства государства над воздушным пространством, простирающимся над его территорией, как и вообще принцип национального суверенитета, является основой нормальных взаимоотношений между государствами в мирное время. Это не вызывает никаких сомнений. Небезынтересно также, как в науке международного права разрешается вопрос о поведении виновных государств в случаях, аналогичных агрессивному вторжению самолета «У‑2».
Английский профессор Л. Оппенгейм в своем курсе международного права (Издательство иностранной литературы. Москва. 1948) указывает по этому поводу, что в случае, если административные должностные лица, военные или морские вооруженные силы какого-нибудь государства допустят международно-неправомерные действия, «государство должно прежде всего отказаться признать такие действия и должно дезавуировать их, выразив свое сожаление или даже принеся извинения правительству потерпевшего государства; во-вторых, должны быть возмещены убытки, если поступило требование об их возмещении, и, наконец, правонарушители должны быть наказаны в соответствии с обстоятельствами дела» (том I, полутом I, стр. 332–333).
Понятно, однако, что тот, кто возводит преступление в разряд рассчитанной государственной политики, сознательно идет на риск поимки с поличным во время совершения преступления, признает «политику с позиции силы» высшим принципом государственной политики, — тот без зазрения совести не считается с общепринятой международной практикой, нашедшей выражение в высоких принципах международного права, подменяет право и закон произволом и беззаконием. Советское правительство в своей ноте от 16 мая 1960 года правительству США с предельной четкостью и ясностью заявило, что беззастенчивое вторжение в пределы другого государства, будь то на суше, на воде или в воздухе, не может рассматриваться иначе, как акт агрессии, и попытка оправдать и «узаконить» эти действия есть не что иное, как проповедь агрессии, политика, отбрасывающая в сторону элементарные нормы международного правопорядка и принципы Устава ООН.
Запланированные американской разведкой по приказу правительства США противозаконные вторжения американских военных самолетов в воздушное пространство СССР, и в частности вторжение самолета «Локхид У‑2» под управлением Пауэрса 1 мая 1960 года, явились не только преступными нарушениями суверенитета СССР, но и актами агрессии. Эти разбойничьи действия отражают давнюю политику США «балансирования на грани войны», проводившуюся в течение многих лет бывшим государственным секретарем Джоном Фостером Даллесом и неустанно подогреваемую поборниками войны из Пентагона. В своей книге «Война или мир» Даллес писал: