Товарищи судьи!
Поддерживая в полном объеме государственное обвинение по делу Пауэрса, в соответствии со статьей 2 Закона Союза ССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления», я имею все основания просить суд применить в отношении подсудимого Пауэрса исключительную меру наказания. Но, учитывая чистосердечное раскаяние подсудимого Пауэрса перед советским судом в совершенном преступлении, я не настаиваю на применении к нему смертной казни и прошу суд приговорить подсудимого Пауэрса к пятнадцати годам лишения свободы. (Продолжительные аплодисменты.)
(После перерыва.)
Комендант суда: Прошу встать, суд идет.
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Слово для защиты предоставляется адвокату Гриневу.
Товарищ председатель, товарищи народные заседатели Военной коллегии Верховного Суда Советского Союза!
Я не буду скрывать от вас того исключительно трудного, небывало сложного положения, в котором находится в этом деле защитник.
Ведь подсудимый Пауэрс обвиняется в тяжком преступлении — во вторжении в воздушное пространство Советского Союза с целью сбора шпионских сведений и производстве аэрофотосъемки промышленных и оборонных объектов, а также в сборе и других данных разведывательного характера.
Сложность защиты усугубляется еще и тем требованием государственного обвинителя, которое встречено одобрением со стороны присутствующей здесь, в зале суда, советской общественности.
Волею Конституции Советского Союза, которая обеспечивает каждому обвиняемому, независимо от тяжести совершенного преступления, право на защиту, наш гражданский и профессиональный долг помочь в осуществлении этого права тем обвиняемым, которые пожелали этим правом на защиту воспользоваться.
Советский процессуальный закон, как известно, не только предоставляет право на защиту, но и предусматривает широкие реальные возможности для осуществления этого права. Подсудимый и его защитник пользуются в суде одинаковыми с обвинителем правами по представлению и исследованию доказательств, по заявлению ходатайств. Единственное различие между процессуальными обязанностями обвинителя и защитника, также направленное на обеспечение права обвиняемого на защиту, заключается в следующем. Если в результате судебного разбирательства прокурор придет к убеждению, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения, он в соответствии со статьей 40 Основ уголовного судопроизводства Советского Союза обязан отказаться от обвинения. Адвокату такого права не дано.
Наоборот, статья 23 тех же Основ в категорической форме запрещает адвокату отказываться от принятой на себя защиты.
Следовательно, какое бы преступление ни совершил подсудимый и какое бы возмущение оно ни вызывало у широких слоев советской общественности, адвокат обязан добросовестно исполнять свой профессиональный долг и представить на рассмотрение суда все, что может благоприятно сказаться на судьбе подсудимого.
Вы, товарищи судьи, прежде чем вынести окончательное суждение по настоящему делу, прежде чем определить степень ответственности подсудимого Пауэрса и определить ему наказание, вы должны тщательно и беспристрастно взвесить всю совокупность обстоятельств, без анализа которых невозможно вынести справедливый приговор.
В связи с этим я постараюсь по крупицам собрать и изложить перед вами те доводы, которые дают мне основание просить, а вас, товарищи судьи, быть может, удовлетворить мою просьбу и отступить от того требования, которое прозвучало здесь с трибуны государственного обвинителя в отношении моего подзащитного Пауэрса.
Поэтому я приступаю с надеждой на то, что мои доводы будут вами приняты во внимание и учтены при вынесении приговора.
Товарищи судьи!
На предварительном, а затем судебном следствии подсудимый Пауэрс полностью признал себя виновным в предъявленном ему обвинении.
Поэтому я прежде всего считаю необходимым заявить, что у защиты нет спора ни по фактам вменяемых Пауэрсу обвинений, ни по той оценке преступления, которая дана ему государственным обвинителем.
Благодаря сознанию Пауэрса, сознанию, подкрепленному к тому же объективными данными в этом деле, не может возникнуть сомнения в том, что на скамье подсудимых сидит действительный виновник преступления или само преступление совершено не так, как оно изложено в обвинительном заключении.
И если бы вы должны были только установить связь между преступлением и преступником, то ваша задача была бы исполнена, и вы могли бы уже считать свою работу законченной.
Однако на вашей обязанности лежит не только установление факта преступления и доказанности обвинения, предъявленного подсудимому, но и выяснение всех обстоятельств, связанных с этим преступлением. Именно поэтому, исследуя дело, вы не довольствовались только выяснением факта, но и со всей тщательностью и объективностью устанавливали обстоятельства, при которых совершалось преступление Пауэрса, изучали побудительные причины, которые руководили им, проявляя при этом глубокий интерес к его прошлому, и делали все для того, чтобы уяснить для себя, каково же отношение Пауэрса к совершенному им преступлению и какова его роль в этом преступлении.
Это вы делали в полном соответствии с нашим, советским законом, который обязывает вас при определении меры наказания учитывать все обстоятельства дела, личность подсудимого и, конечно, те его показания, которые он дал суду.
Из этого, прежде всего, следует, что при решении судьбы Пауэрса будет иметь значение, насколько вы будете убеждены в правдивости его показаний.
Не приходится сомневаться, что у такого компетентного судебного Присутствия, каким являетесь вы, более чем достаточно и опыта и мудрости для того, чтобы отличить правду от лжи.
Поэтому я с полной уверенностью могу рассчитывать на то, что показания Пауэрса, которые вы выслушали здесь, вы будете считать правдивыми.
Товарищи судьи!
Общественное значение этого дела совершенно очевидно. Поэтому не случайно оно приковало к себе внимание как внутри нашей страны, так и далеко за ее пределами.
Я буду прав, если скажу, что дело Пауэрса имеет международное значение, поскольку на скамье подсудимых, помимо Пауэрса, одного из исполнителей вероломного и агрессивного акта против Советского Союза, должны сидеть и незримо присутствовать здесь, на скамье подсудимых, его хозяева: Центральное разведывательное управление во главе с Алленом Даллесом и американская военщина, а вместе с ними и все те темные, агрессивные силы, которые стремятся к развязыванию новой мировой войны.
Поэтому, по долгу защитника Пауэрса, я призываю вас, товарищи судьи, остановить свое внимание на этом обстоятельстве, которое, как я убежден, будет иметь существенное значение при определении Пауэрсу наказания.
Слишком свежи в памяти неуклюжие попытки руководящих деятелей Соединенных Штатов Америки оправдать беспрецедентную провокацию, совершенную ими в отношении Советского Союза.
Все помнят, как одна за другой возникали и тут же опровергались фактами различные версии, пущенные в ход правящими кругами Соединенных Штатов Америки.
Как известно, правительство Соединенных Штатов Америки сначала опубликовало версию, будто самолет «У‑2» занимался изучением верхних слоев атмосферы, а затем, пойманное с поличным, заявило, что воздушный шпионаж против Советского Союза является его «рассчитанной политикой».
Выступая в сенатской комиссии по иностранным делам, государственный секретарь Гертер назвал заявление своего ведомства «прикрывающей версией», продиктованной якобы не чем иным, как человеколюбием, стремлением «прежде всего защитить летчика», то есть Пауэрса. Государственный секретарь США и в данном случае сказал неправду, поскольку о защите Пауэрса ни он, ни его коллеги по правительству Эйзенхауэра-Никсона и не помышляли, а, наоборот, были весьма недовольны, что он не выполнил приказа о самоубийстве и остался жив.