Немало хлопот доставлял реакционному лагерю и его прежний любимец Эстергази. Очутившись в Лондоне, бывший майор решил подороже продать газетам свои признания — секретную историю «дела Дрейфуса». С этой целью Эстергази предпочел сбывать свои секреты по частям, каждый раз подбрасывая новый пикантный материален к уже известным фактам. Демонстрируя мертвую хватку, он начал с горделивых утверждений: «Я не намерен торговать государственными секретами, я предоставляю это Дрейфусу и Пикару»[442]. Это означало, что Эстергази хотел получить настоящую цену. После того как первый урожай гонораров был снят, в ход пошли более серьезные вещи. Еще в интервью английской газете «Обсервер» Эстергази уверял, что он написал «бордеро» по указанию полковника Сандерра; об этом знал и Анри, но, к сожалению, оба этих лица мертвы и не могут подтвердить его слова. «Бордеро» было составлено, чтобы скомпрометировать Дрейфуса. Против него у Генерального штаба не было вещественных доказательств, хотя было известно от французских разведчиков, что Берлин получает сведения, которые якобы только Дрейфус мог сообщить, поэтому они и были перечислены в «бордеро»[443]. Войдя во вкус разоблачений, авантюрист не жалел крепких эпитетов для своих бывших патронов, именуя их не иначе как ослами, кретинами, лицемерами (употреблялись и более сильные выражения). В другом случае Эстергази заявил — и на этот раз он говорил правду, — что генералы с самого начала знали о невиновности Дрейфуса и отнюдь не являлись жертвами обмана со стороны недобросовестных подчиненных.
Французские националистические газеты, обливая помоями своего вчерашнего кумира, в свою очередь доказывали, что «негодяй Эстергази подкуплен дрейфусарами» (об этом до сих пор бездоказательно пишут реакционные историки). Следует лишь добавить, что и дрейфусары, в большинстве своем буржуазные либералы, обличая отдельных представителей военщины, не очень стремились к тому, чтобы вскрыть корни провокации, затеянной Генеральным штабом в 1894 г.[444]
Кавеньяк, спекулируя на том, что именно он разоблачил фальшивку Анри, надеялся, что ему удастся воспрепятствовать пересмотру «дела Дрейфуса». Однако надежды его не оправдались. Кавеньяк подал в отставку. Просьба о пересмотре, посланная женой Дрейфуса, была принята уголовной палатой кассационного суда Франции. В свою очередь Генеральный штаб начал новую сложную игру. Было назначено дополнительное расследование роли Пикара, в результате которого выдвинуто требование предать его военному суду за… мнимую подделку «бордеро» — письма Шварцкоппена к Эстергази. С другой стороны, капитан Кюинье и его начальник майор Роллен, сменивший Анри на посту шефа контрразведки, выдвинули новое и, как позднее выяснилось, опять ложное доказательство виновности Дрейфуса.
Среди бумаг, конфискованных у Дрейфуса в 1894 г., имелся экземпляр секретного курса, прочитанного в военной академии. В копии якобы отсутствовало несколько страниц. Именно эти страницы, оказывается, были найдены в документах, похищенных одним французским агентом у первого секретаря германского посольства. Эту линию Кюинье вел и на заседании Уголовной палаты.
Тем не менее становилось все более очевидным, особенно после того как были заслушаны показания Пикара, что Уголовная палата кассационного суда вынесет решение о пересмотре дела В попытке помешать принятию решения антидрейфусары провели через палату депутатов и сенат резолюцию, по которой рассмотрение дела было изъято из ведения Уголовной палаты и передано объединению всех палат кассационного суда.
3 июня 1899 г. в Лондоне Эстергази дал интервью корреспонденту «Матэн». Он снова подтвердил, что является автором «бордеро» и что Сандерр, Бийо, Буадефр и Гонз знали об этом с самого начала. В тот же день, 3 июня 1899 г., кассационный суд единодушно постановил, учитывая вскрывшиеся факты, аннулировать приговор 1894 г. и — уступка националистам — передать дело на новое рассмотрение военного трибунала’[445]. Несмотря на лихорадочную агитацию, манифестации, погромы «изменников», положение антидрейфусаров стало очень непрочным. Первоначально в правых партиях усилились крайние, экстремистские элементы[446], но потом даже многие консервативные деятели типа Пуанкаре и Барту сообразили, что дальнейшая безоговорочная защита махинаций скомпрометировавших себя главарей военщины может повредить их политическому будущему, и в своих выступлениях изменили тон[447].
443
The Observer, October 25, 1898; Boussel P. L’affaire Dreyfus et la presse. Paris, 1960, p. 191—192.
445
France. Cour de Cassation. La revision du ргосёв Dreyfus a la Cour de Cassation. Compte-rendu stenographique. Paris, 1898.