Вопросов оказалось немного, по делу, в Хмелевку ехать отказались – пусть у ресторана поставят телек, на воле поглядим – и разошлись к своим машинам.
Такое же летучее совещание прошло на берегу залива, но там рабочие потребовали двухсменку, аккордную оплату плюс страховку за безопасность (организм неизвестный, электрический), кормить не хеком, на ночевку возить домой, у нас кабинок нет.
Условия были приняты, но всю дорогу до Хмелевки Мытарин размышлял и поглядывал на Межова. Потребуются дополнительные бригады слесарей, плотников, грузчиков, понадобятся добавочные деньги, продукты, автобусы… Но утро вечера мудренее, что-нибудь придумаем.
Всю ночь на районном проселке шумели моторы и размахивали лучи автомобильных фар – это из Суходольска шли на помощь грузовики, а у кафе «Лукерья», под светом уличных лампочек плотники сбивали усовершенствованные Сеней желоба.
Дежурил у залива сам Парфенька и с ним Федька Черт с Иваном Рыжих, которые приехали на моторке к нему в гости. Они откровенно хотели погреть руки у сказочной добычи старого приятеля, не верили, что она неделима – такая-то длинная, может, бесконечная, на всех хватит. Парфенька, однако, отказал с непонятной для «его решительностью.
– Нельзя, – сказал, – не допущу ни за какие коврижки. А самовольно захотите – убьет.
– Мы же в резиновых, Парфень, – не отставал Черт. – Ты же говорил, изоляция… Нам попробовать только.
– Ну чего канючишь! Сказано по-русски!
– Парфеньк, а тебе дадут за нее что-нибудь? – спросил Иван Рыжих. – Говорили, будто премию.
– Чего?… За что?… – Он не понимал их забот. – Не знаю, не спрашивал.
– Вот же – не спрашивал! И таким простодырам везет, прямо волокет без меры.
– Точно, дядь Федь. Я вот молодой, но тоже с детства рыбалю, на Каспии плавал, на сейнере, и – ничего, обыкновенно. А тут – на тебе, Парфеня, чу-дорыбие. Без конца и без края. Почему? Почему, скажи, я должен всякую шелупонь таскать, а ты чудо-рыбие? Потому что тебе везет?
– Ага, я везучий, – согласился Парфенька. – Всю жизнь ловлю сколь хочу. Только ведь я не для себя стараюсь, ребятки, я для всех ловлю.
– Как же, держи карман шире! Вот сдадут ее в счет плана, и фиг тебе в сумку, чтобы сухари не мялись. План-то, он у них тоже большой.
– Нет, Федя, не «у них». План, он не для начальства только план, он тоже для всех.
– Тьфу, черт! И до чего ты ситцевый весь, Парфенька!
– Ладно, дядь Федь. Этот везунчик никогда не поймет рабочего человека. Поплыли домой.
Парфенька вздохнул с облегчением:
– И то правда, ребятки, катили бы отдыхать. Вот-вот дежурный лейтенант нагрянет, зачем, скажет, здесь посторонние, по какому праву…
– Ну и черт с тобой, торчи один, радетель несчастный!
Они спустились к своей моторке, и почти тут же взвыл послушный «Вихрь», и понес в ночь их про-гонистую, как щука, лодку.
Парфенька укоризненно покачал им вслед заячьим малахаем и подбросил сучьев в костер. Он не понимал, как это можно думать о своей пользе, о том только, что бы съесть, выпить, надеть, купить, продать. А многие об этом об одном и думают, даже самые хорошие, самые добрые. Заботкин, например. Он, когда строил «Лукерью», обмолвился, что готов день и ночь вкалывать, лишь бы обеспечить Хмелевку рыбой. И Семируков воюет за рыбу, чтобы выполнить план своему колхозу. А Балагуров с Межовым сперва удивлялись, – чудо! чудо! – но скоро тоже вспомнили о своем районном плане. Если бы не этот план, разве дали бы они для чуда столько машин, тракторов, людей. А завтра еще больше будет…
Парфенька не ошибся. К рассвету всю дамбу заняли грузовики Суходольского района, шофера успели соснуть пару часов, не больше, и их уже подняли на инструктаж – Межов, Мытарин, Веткин и Сеня Хромкин приехали сюда первыми.
Работы по вытаскиванию рыбы тоже начались рано, чтобы наверстать за вчерашние простои и уже сегодня достичь головной машиной райцентра, однако по мере движения вперед стали расти и трудности. Те же пожарные машины на поливе с удалением от Ивановки еще на полтора километра уже не успевали, Башмаков приказал увеличить, понимаешь, скорость, чтобы выполнить, извини-подвинься, на все сто процентов. Скорость увеличили, но струи из шлангов стали забрызгивать стекла и зеркала заднего вида грузовиков, пожарная машина задела за один из них, их стали растаскивать, заменять – опять остановка, нервы, потеря времени, нарушение рабочего ритма.
Затем кончилась сенокосная площадь в Ивановке, выкосили клевер у проселка, начали валить с другой стороны выколосившуюся рожь. Зеленой массы заготавливали много, но половину теряли при подборке, погрузке, транспортировке и раскидыванию по желобам.
Потом встали из-за нехватки желобов. Сперва плотники не успевали их делать, затем кончился тес. Запасы местного промкомбината иссякли, заготавливать при одной пилораме он не успевал, к тому же подвозить бревна из леспромхоза было не на чем, все грузовики находились здесь.
Но Балагуров и Межов не пали духом, выбили из области большой наряд на тес, ускорили прибытие транспортной помощи из Березовского района.
В обед они собрали на веранде ресторана «Очевидное – невероятное» заседание штаба и наметили дальнейший план действий. Во-первых, срочно вызвать ученых-ихтиологов для консультации и легких водолазов для визуального определения длины рыбы. Во-вторых, надо заручиться расположением самых высоких властей на случай, если рыба окажется, как толкуют народные слухи, бесконечной или такой длинной, что не хватит людей и транспорта всей области. Очевидно, для этого потребуется не просто широкая, но и авторитетная реклама события через газеты, радио, телевидение – это уж в-третьих. Союзное радио передало несколько сообщений, но все предельно кратки, типичные информационные фитюльки. Областные радио, телевидение и газеты тоже откликнулись, но радиус их действия все-таки мал. О районной газете и говорить нечего: выходит три раза в неделю, сегодня почему-то задержалась.