Заранее подготовленный спич буквально пригвоздил Ермакову к спинке кресла. Чего-чего, а услышать такое от инспектора при первой встрече она явно не ожидала. Думала, тот начнет проверять документацию, задавать провокационные вопросы. Но чтобы вот так, по-душевному, с пониманием, да еще и с сожалением…
И тут Андрей не прогадал. Ведь человеку, которому есть что скрывать, который чего-то боится, всегда удобнее занять позицию обиженной стороны, из обвиняемого превратиться в потерпевшего – такую возможность своей собеседнице он предоставил. А та «клюнула», ведь ей действительно было что скрывать.
– Я сама не пойму, почему Виолетточка так поступила. Я же ее, как дочь родную, любила. А она мне, как вы правильно заметили, возьми да нож в спину! Каких-то педофилов нафантазировала, гадости понарассказывала… Откуда только слова такие знает? Ладно я – может, и в самом деле где-то недосмотрела, голос на нее повысила. Может, и рукой перед носом махнула. Но зачем подобную ахинею нести и уважаемых людей области во все это впутывать? Мне им теперь в глаза стыдно смотреть. Особенно уважаемому Николаю Павловичу. Широкой души человек, последнюю рубаху готов снять, чтобы детдому помочь. – И она преданным взглядом посмотрела на маленький портрет Ладутько в плетеной рамочке. – Подошла бы ко мне, поговорили б… А так что вышло? Я ж Виолетточку, когда она из Москвы вернулась, простила. Она у меня даже прощения попросила. Ну, думала, все, образумился ребенок. А она – бац, и опять сбежала. Даже страшно подумать, что с ней сейчас, – врала, даже не краснея, примеривая на себя роль потерпевшей, Ермакова.
– Вы знаете, я не удивляюсь. Особенно если учесть, что она психически нездорова. Кто знает, что творится в ее маленькой головке, – подыгрывал директрисе Ларин. – В общем, картина мне абсолютно ясна. Будь моя воля – я бы сегодня же отправился в Москву, наскоро подготовив отчет, выставив вашему детдому исключительно положительные оценки, и не тратил бы ваше драгоценное время. Но, увы, придется соблюсти кое-какие формальности, – словно бы извиняясь, развел руками Андрей.
– Что вы! Конечно. Нам абсолютно нечего скрывать, – охотно подхватила Евгения Викторовна. – Завтра же организуем вам экскурсию по детдому, пообщаетесь с воспитателями, детьми… – Директриса бросила взгляд на настенные часы и спохватилась: – Ой, забыла, сейчас же у них начнется представление в актовом зале. Мне надо срочно бежать. Вы не беспокойтесь – к завтрашнему утру я подготовлю всю необходимую документацию.
– Вы не против, если я составлю вам компанию? – предложил Андрей.
– Чудесно, – улыбнулась Ермакова. – Заодно и посмотрите, какая у нас культурно-развлекательная программа…
…Дети стекались в актовый зал: занимали места, глазели на пустую сцену, перешептывались – мол, интересно, что будут показывать на этот раз. Сцена же пока пустовала, но за кулисами уже просматривалось какое-то движение.
В ожидании представления дети начали маяться. Толстяк с третьего ряда зашелестел оберткой. Конопатый хулиган вывел ярким маркером на деревянной сидушке: «Вера лошица». Рыжий осторожно приклеил к волосам белобрысой девчонки жевательную резинку. Наголо стриженный пацан с фингалом под глазом прописал смачного фофана очкарику.
Ларин с директрисой сидели на галерке.
– Евгения Викторовна, я тут у вас Доску почета видел. Возрождаете добрые советские традиции? – как бы между прочим спросил Андрей.
– А почему бы и нет? Ведь это своеобразный рейтинг работников, который развивает в каждом из них дух соперничества, стимулирует к новым свершениям. Но мы не ограничиваемся лишь одной визуальной информацией – постоянно поощряем лучших денежными премиями, выходными, – похвалилась Ермакова.
– А если этот лучший вдруг провинился? Ну, скажем, начал опаздывать на работу, перестал надлежащим образом исполнять свои служебные обязанности? Его фотографию с Доски почета снимают?
– Естественно. Правда, за время моего руководства у нас был лишь один подобный случай, и тот произошел буквально на днях, – разоткровенничалась Евгения Викторовна, тут же спохватилась, но, как говорится, слово обратно в рот уже не вложишь.
– Впечатляющая статистика. И кто же этот человек?
– Один из наших воспитателей. Настоящим профессионалом своего дела был, постоянно на Доске почета его фото висело.
– Был? – переспросил Ларин.
– Именно что был. Оказалось, наркотиками баловался, погиб, с крыши сорвался – в общем, несчастный случай, – протараторила Ермакова и тут же переменила тему. – Вчера к нам на работу пришла новая воспитательница-волонтер. Ей и зарплата не нужна; говорит, мол, у нее выходы на западные гранты есть, так что она женщина обеспеченная, но печется о детях-сиротах. Обещала помощь из-за границы организовать. Фея просто. Я и дети от нее в восторге. Отзывчивая, добрая, работящая. К тому же фокусы показывает. Представляете, только вчера оформилась, а уже говорит мне – Евгения Викторовна, давайте завтра детям праздник устроим, волшебное представление покажем. А я говорю – так ведь деньги нужны, чтобы выездной цирк заказать, а у нас с ними напряженка. А она в ответ – я сама справлюсь, вы только добро дайте. Так я и дала. Вот теперь сгораю от любопытства, что же за такое волшебное представление она нам приготовила…