— Хайль Гитлер, герр рейхсфюрер!
— Хайль Гитлер, — небрежно ответил Гиммлер.
Унтерштурмфюрер проводил его в туннель, который вел в самое сердце горы; их шаги отзывались гулким эхом от полированного камня. В конце туннеля по стойке «смирно» вытянулись еще двое часовых; здесь находилась круглая комната, куда спускалась шахта лифта. Кабина лифта Гитлера была отделана бронзой и темно-зеленой кожей. Отделку дополняли венецианские зеркала, телефонный аппарат и большие латунные часы с подводной лодки. Унтерштурмфюрер нажал кнопку, и лифт с тихим шелестом неторопливо начал поднимать их внутри скалы еще на 500 футов к расположенной наверху резиденции Кельштайнхаус.
Гитлер стоял на солнечной террасе и, опершись обеими руками о каменную балюстраду, смотрел в сторону австрийской границы. Среди облаков высились покрытые снегом гранитные пики гор Хоер Гелл, Ватсманн и Гохкальтер. Внизу, на расстоянии в несколько тысяч футов, Гиммлер заметил озеро Кенигзее. С трех сторон окруженная горами, поверхность Королевского озера мягко поблескивала под лучами холодного утреннего солнца. Гиммлер медлил, сосредотачиваясь, прежде чем отвлечь своего вождя от раздумий. Адольф Гитлер был единственным человеком, которым он искренне восхищался, единственным человеком, способным поднять их отечество на лидирующее место в мире, по праву принадлежащее ему. В то же время он настороженно относился к печально известным скачкам настроения фюрера.
— Guten Tag, mein Fuhrer.[9] — Гиммлер щелкнул каблуками.
— А, Гиммлер. — Гитлер повернулся спиной к Альпам и отбросил прядь черных волос, нависавшую над левой бровью. — Вы видите это? — спросил он, делая широкий жест рукой в сторону своей родины — Австрии. — Очень скоро все это станет частью Великого рейха!
Гиммлер, глядя на австрийские Альпы, молча кивнул. Стоял холодный ясный день, и далеко внизу долина Берхтесгаден простиралась до самой Австрии. Складывалось впечатление, что они сейчас стоят на крыше мира. Отсюда, сверху, власть рейха казалась не имеющей границ.
— У меня к вам есть одно предложение, мой фюрер, — начал Гиммлер, ободренный тем, что Гитлер находился в хорошем расположении духа. — Мы считаем, что сможем найти археологическое подтверждение того, что высшая арийская раса была движущей силой одной из самых великих цивилизаций в истории человечества.
— Великолепно! — воскликнул Гитлер, хлопнув себя по бедру. — Обсудим это за обедом. У меня для вас также есть несколько идей, которые касаются еврейского вопроса и католической церкви.
На обед подавали одно из самых любимых блюд Гитлера: печеный картофель с мягким творожным сыром, политый неочищенным льняным маслом. Двое мужчин сидели в зале Шаритскель, отделанном панелями из сосны, где на внутренней стене висел дорогой гобелен. Из огромного окна поверх присыпанных снегом сосен открывался прекрасный вид в сторону границы с Австрией.
— Сегодня утром я встречался с финансовым советником Папы синьором Феличи, — сказал Гитлер. — Он сообщил мне, что здоровье Пия XI вызывает в Ватикане всевозрастающую тревогу.
— Это конец? — спросил Гиммлер.
— Похоже на то. Порок сердца и некоторые осложнения диабета.
— За новым Папой необходимо внимательно присматривать, мой фюрер, и мы не можем в этом полагаться на Феличи. Он очень близок к этом надутому кардиналу-секретарю Пачелли, который, по имеющейся у меня информации, проявляет пристальное внимание к нашим археологическим экспедициям.
Гиммлер относился к Ватикану настороженно. Уже не в первый раз Рим вмешивался в дела, связанные с майя. Еще в 1592 году, во времена завоевания полуострова Юкатан испанскими конкистадорами, католическая церковь отдала приказ сжечь бесценные библиотеки майя. Записанная история целой цивилизации была уничтожена одним махом, и сохранились всего четыре письменных источника. Гиммлер подозревал, что Фридрих Вальтхайм был прав: интерес Ватикана к джунглям Гватемалы, вероятно, связан с Кодексом майя.
Гитлер кивнул:
— Я согласен с вами. Ватикану доверять нельзя, но в нашей стране живут двадцать три миллиона католиков, а когда мы вернем Австрию и Судетскую область на надлежащее им место в составе рейха, количество это увеличится более чем наполовину. Немецких и австрийских епископов нужно держать на жестком поводке, и у нас для этого будет гораздо больше возможностей, если Папой станет нынешний кардинал-секретарь Пачелли.