Загадочный режим самоизоляции продержался достаточно долго, но закончился неожиданно. Его поспешили снять уже ко Второму «Референдуму», хотя врачи говорили, что вирус ещё ходит, а ВОЗ пророчила миру тяжёлый рецидив. Но, видимо, здравоохранителей услышали только пограничники, которые по всему территориальному периметру вдруг развернулись «кру-гом!» и получили приказ стрелять на поражение в любого, кто вознамерится покинуть страну…
Когда самоизоляцию повсеместно отменили, рувзийская цивилизация вдохнула свежего воздуха и вышла на новую ступень «эволюции».
На Втором «Референдуме» народ «сделал взвешенный выбор» и «сознательно отказался» от идеологического, политического и религиозного многообразия. Была объявлена идеология «традиционных ценностей». Хотя традиционал-консерватизм как таковой начал набирать обороты с далёких девяностых, и теперь его просто узаконили. Вернее, «возвели в закон». Если не выше… И пробный штрих просочился ещё на Первом «Референдуме» – в виде поправки о «традиционном браке». Но сейчас всё стало гораздо серьёзнее и глобальнее. С этого момента свобода мысли, совести и вероисповедания фактически закончилась, а государство перестало быть светским. Президент принял сан Патриарха и олицетворил собой единство мирской и духовной власти.
Впоследствии был предан забвению институт выборов. Он фактически слился с процедурой назначения, и страна лишилась всех признаков республики.
Новые поправки аргументировались тем, что «выборы – это сугубо внутренняя организационная процедура. Правильный выбор могут сделать лишь лучшие, и только среди лучших».
И даже Единая традиционал-консервативная партия «Ядро политической системы» (ЯПС), признаваемая соединительной тканью общества – лишь воспитательный фильтр, который выявляет самых достойных и отсеивает недостойных. Высшим же собором лучших из лучших считается новый Госсовет, который теперь принимает ключевые кадровые решения под председательством Президента – Главы государства, Генерального секретаря ЦК ЯПС и Предстоятеля Единой Рувзийской Церкви.
Парламентаризм не умер. Он был убит. Содержание и суть конституционализма в корне перекроились. Пандемия коронавируса официально завершилась, но те туманные «особые обстоятельства» так и не наступили – ведь течение и исчисление президентских сроков не возобновились. «Замороженный» Президент вовсе не «оттаял», а, наоборот, намертво «примёрз» к своему креслу. И, окончательно охладев к прежнему правопорядку, он вызвал финальную поправочную пургу…
За Вторым «Референдумом» последовал Третий.
III Референдум
(III заочное Конституционное Собрание)
01.09.2036 г. (8 г. Полной Ремиссии)
«С народного согласия», «по просьбам трудящихся» и «по воле нации» из конституционного текста было вычеркнуто самое главное.
«Права и свободы человека и гражданина» перефразировались в «виды и меры дозволенного поведения». Перевернулся неписаный принцип «разрешено всё, что не запрещено законом» – теперь всё наоборот.
«Право на жизнь» превратилось в обязанность – трудовую, репродуктивную, демографическую. «Право на смерть», которое раньше просто замалчивалось, теперь категорически не признаётся. Этим подкрепился издавна установленный запрет эвтаназии. Если раньше это было сугубо профессиональное табу для врача, то впредь и пациент не вправе просить о такой «услуге». Самоубийство официально объявлено преступлением, если оно совершено не в состоянии крайней необходимости и впоследствии не признано жертвенным подвигом.
***
[Воспроизведение]
…
– Заходите!
– Здравствуйте, доктор.
– Здравствуйте! Почему вы опять без маски?
– Мне она не нужна. Я не боюсь.
– Смелость – это похвально. А насчёт «не боюсь» мы с вами уже беседовали. Вы забыли? Отсутствие страха – тревожный знак, особенно в вашем случае. Так что попрошу надеть – по-хорошему! Или мне позвать санитара?
– А какой смысл? Вы правда верите, что они помогают?
– Кто? Санитары? Ещё и как.
– Маски! Их же носят, чтобы не заразить, а не чтобы не заразиться. А моя болезнь, вроде бы, не заразна. Вы зря боитесь.
– Вы должны соблюдать элементарную гигиену. Помните наше правило? «Хотя бы для приличия». Мы с вами одинаково можем быть носителями. Пока воспринимайте это просто как больничный дресс-код. У меня своя форма – маска, перчатки и халат. А я здесь целый день сижу. Вас же я прошу на какой-то часик прикрыться. С этого момента и далее мы с вами будем общаться только через маски. Договор?