— Если вы, дяденька, к Галиной маме, то не ходите. Галину маму в больницу увезли. Она на работе под машину попала.
— Вон оно что… А ты чья ж будешь?
— Мы с Галей дружим, в школу ходим разом.
— Ага, понятно. Как же тебя звать-то?
— Леной.
— Так вот, Лена, я как раз работаю вместе с Галиной мамой и пришел проведать Галю и ее братца. Как они тут…
— Они вечером поедут с моей мамой в больницу, — сообщила говорливая Лена и, привстав на цыпочки, нажала кнопку звонка.
Двухкомнатная квартира при сером свете уходящего хмурого дня показалась Притыкину неуютной. Пахло газом и подгоревшим подсолнечным маслом. Дешевая дорожка пересекала комнату от порога прихожей до телевизора в углу. Притыкин потоптался, не зная, разуться или пройти так, не снимая ботинок. Худая девочка лет одиннадцати, в синем сарафане и белой кофточке, глядя на Притыкина испуганными глазами, сказала стеснительно:
— Проходите, у нас можно…
Глазастый взъерошенный мальчуган лет восьми сидел на кухне и что-то ел, звякая ложкой о миску. Увидев Притыкина, он затих и уставился на него. А бойкая Лена, сбросив тапочки, уже сидела на диване, поджав под себя ноги.
— Галь, — сказала она, — а этот дяденька с твоей мамой вместе работает.
Притыкин присел на стул, который ему подала Галя. У нее были пушистые ресницы и темно-каштановые волосы, заплетенные в одну косу.
— Вот возьми-ка, Галя, тут кой-чего купил… Может, маме чего свезете… Я слесарем работаю. Притыкин моя фамилия.
— Спасибо. Мы маме купим… — Галя застеснялась, не решаясь брать сверток.
— Бери, бери, сгодится.
Галя взяла сверток, покраснела и положила на край стола.
— Галь, а ты говорила, что мама тебе денег не оставила, — сказала вдруг Лена.
Галя укоризненно глянула на подружку.
— Деньги в шкапу, а ключ у мамы, — уточнил мальчуган.
Притыкин, вспомнив что-то, засуетился, зашарил по карманам, заерзал на стуле, потом встал, положил рубли и мелочь на стол и невпопад заговорил:
— Это вам на пряники… Мне все равно они так, потратил бы, а с мамкой мы сочтемся потом…
— Не надо, дядя, спасибо. — Галя совсем смутилась и растерялась.
— И давно живете без папы? — неожиданно для самого себя спросил Притыкин и тут же подумал, что совсем ни к чему спросил.
— Давно, — тихо ответила Галя.
— Лето и еще лето живем без папки, — уточнил мальчуган.
— А где же он?
— У другой тети живет. — сказала Галя.
— Плохо без папы?
— Нет. У нас мама хорошая.
— Папка наш пьяница и милицанерщик, — заявил мальчуган.
— Кто-кто? — усмехнулся Притыкин.
— Милицанеры его все брали пьяного, — объяснил вихрастый Галин братец, видимо очень довольный, что умеет так разговаривать с незнакомым дядькой.
— А вы видели, как маму сбила машина? — спросила вдруг Галя, глядя на Притыкина тревожным взглядом.
— Видел, — соврал Притыкин, сам не зная почему. — Ничего, ваша мама жива, а врачи помогут ей побыстрее, поправиться. Ну, ребятки, мне пора, пойду… — Притыкин встал и осторожно переступил через дорожку. — Пойду. Шесть часов уже. А вы, значит, к маме собираетесь? Хорошо, это хорошо. Ну, до свиданьица, ребятки.
— До свиданья, дядя! — в один голос откликнулись все трое.
Спускаясь по лестнице, Притыкин уже чувствовал, что все его тело ломит, лицо горит, и стук сердца с шумом отдает в уши. «Наверно, слягу», — подумал он, и ему стало отчего-то тоскливо и тягостно; теперь он желал только одного: быстрей добраться домой — и в тепло, в постель.
Зажав градусник под мышкой, он лежал на диван-кровати, укрытый одеялом, но ему было холодно, и все его тело пробирала дрожь. Горячечными глазами глядел он на зажженную люстру, и свет ламп казался ему слишком ярким, раздражающим. Он слышал, как жена в кухне готовит ужин: стучит ножом, брякает кастрюлями, открывает кран, и вода с тугим шумом бьет в раковину.
— Мать, — слабо позвал он, — ходи-ка сюда.
— Сейчас иду, — отозвалась жена. — А чаю тебе с малиной дать?
— Ладно уж, неси, попробую.
Она принесла в белой кружке парящий чай и поставила на журнальный столик перед кроватью Притыкин потянул носом и унюхал запашистый дух малины.
— Пахнет-то как, а?
— Вот попей горячего да пропотей, может, и получшает.
Притыкин нащупал градусник под мышкой, вынул из-под одеяла и стал приглядываться к столбику ртути.