— Огонь! Огонь по готовности по этим чудовищам!
Истошно завопил командир «Миссури». Четыреста шести миллиметровые стволы изрыгнули огонь, выбросив светящийся от белого до грязно алого клуб выстрела, но снаряды даже не успели отлететь от борта, как взорвались, хлестнув градом осколков по палубе и надстройкам собственного корабля.
— Да что это?!
Помертвевшими губами прошептал коммандер — над крейсером с ужасающей скоростью промчалась летающая тарелка гигантских размеров, это её орудия перехватили и расстреляли в воздухе вылетевшие из стволов снаряды главного калибра.
— К-командир! Сигнальщики докладывают — эти монстры длиной почти в три километра, и высотой около четырёхсот метров!
— ЧТО?!! Этого не может быть! У россиян, да ни у кого в мире нет и не было подобного! Иначе бы мы знали!..
В этот миг адмирал ФЗК решил, что пора идти в бой и остальным кораблям Флота, и из-за носителей лептонных излучателей появились тяжёлые суда: уничтожители, закрыватели, потрошители, охотники…
…Командир подводной лодки «Мемфис» был знаменитостью в группировке. Именно он 12 августа 2000 года торпедировал подводную лодку россиянского флота «Курск», и никогда этого не скрывал, получив за удачно проведённую операцию награды от Президента США и Конгресса. Его АПЛ барражировала вокруг американского флота на небольшой глубине, когда ЭТО случилось… Внезапно, скачком эхолоты и сонары показали резко появившуюся глубину в тысячу с лишним метров, затем вдруг температура забортной воды упала на несколько градусов. И тоже — резко. Почти мгновенно. Оборвалась связь с АУГ, со спутниками, затем возник белый шум. Командир не понимал ситуации, но по привычке скомандовал:
— К бою! Тревога!
Взвыла сирена, затопали кроссовки членов экипажа, торопливо бегущих к своим местам согласно боевого расписания. Коммандер вперился в светящийся лиловым цветом экран сонара. Ничего. Абсолютно ничего!
— Акустику — слушать!
— Ничего!
И вдруг ужасающий вой из-за борта, удар потряс лодку, а потом — взрыв… С треском разлетелись светильники, чуть моргнув, загорелось алое аварийное освещение. Лязгнули автоматически задраиваемые люки.
— Доложить ситуацию!
Замерцал один из экранов компьютера, чудом уцелевший, но уже ничего не показывающий, только тупо освещающий помещение. Кое-кто постанывая стал подниматься с палубы, куда всех сбросило взрывом, некоторые так и остались недвижимыми…
— Затоплены кормовые отсеки, утечка в реакторном отсеке, мощность падает! Включилась автоматическая система остановки реактора! Необходимо срочное всплытие!!!
Ужас в голосе был настолько слышен, что коммандеру стало не по себе. Впрочем, он и сам понимал, что без энергии лодке просто не хватит плавучести с затопленными отсеками. Но ЧТО в них угодило?
— Рули на максимальный угол! Продуть цистерны! Полный ход!
И тут же истошный вопль:
— Командир! Лодка не слушает команд!
Он не мог видеть, как на последних остатках энергии, исчезающей неведомо куда, рули глубины переходят в положение "срочного погружения", как могучий многолопастной винт вдруг начинает бешено вращаться, и лодка устремляется на полном ходу в глубину… Но зато коммандер почувствовал, как волосы на его голове начинают шевелиться — глубинометр начал менять свои показания, отсчитывая футы погружения. Триста. Пятьсот. Семьсот… Первый протяжный скрип, от которого заныли зубы у уцелевших пронёсся по изуродованному взрывом ракето-торпеды корпусу «Мемфиса»… Ещё один, через мгновение что-то треснуло, и все ощутили удар. Это лопнул один из отсеков, немного повреждённый ударом, и туда ворвалась вода… Сухо треснул выстрел. У кого то сдали нервы, и он выпустил себе мозги из личного оружия, не заботясь о том, что соседи испачкаются в крови. Снова надрывный стон…
— Не хочу… Не хочу… Не хочу…
Маленький ростом негр-рулевой бормотал непрерывно себе под нос эту фразу, коммандер озирался по сторонам, словно желая увидеть в сплошном корпусе выход наружу. Во всех фильмах он видел, как в последнюю минуту подводников спасает либо морское чудовище, либо бравые спасатели, или инопланетяне. Должно же что то спасти жизнь ему, доблестному военному, столько сделавшему для своей Великой Америки! Ну, скорее же!.. Девятьсот пятьдесят футов… тысяча триста… С треском лопнуло стекло прибора, а затем крышка люка слетела с массивных петель и промчалась по отсеку, перемалывая всех, кто попадался ей на пути, последнее, что увидел коммандер — врывающаяся в рубку клокочущая ледяная вода…
"Индепенденс" пылал. Яростно и жарко. Тысячи галлонов авиационного топлива из прорвавшихся под ударом квазизвуковой ракеты топливопроводов, искали себе выход, и нашли его во внутренностях гигантского корабля. Система автоматического тушения не сработала, как и клинкеты, перекрывающие трубопроводы по частям. Всё наоборот — если люди перекрывали топливо вручную, то автоматика ОТПИРАЛА задвижки, и пылающий ручей устремлялся из отсека в отсек, выжигая всё живое. Ещё одна ракета ударила в мидель под гигантской палубой, чем то напоминающей уродливую звезду Израиля, прошив корпус длиной больше, чем триста тридцать два метра, почти насквозь, затем взорвалась точно над реакторным отсеком. Практически мгновенно испарился считавшийся негорючим шестидесяти четырёхмиллиметровый кевлар, помимо шестидюймовой брони защищавший отсек такой важности… Те из членов машинной команды, кто находился в отсеке управления превратился в облачко кровавого пара почти мгновенно. Хуже пришлось остальным, кто был дальше: массивные броневые стенки просто ПОТЕКЛИ от космической температуры, заливая их жидким металлом. На покосившей палубе сотни людей штурмом пытались взять вертолёты, вместо этого опрокидывая их, или сбрасывая напором тел со взлётных площадок. Сработала катапульта, и несколько тонн металла со скоростью триста километров в час промчались через неуправляемую толпу, оставляя за собой жуткий кровавый след из перемолотых тел, оторванных конечностей, раскатанных по палубе внутренностей… Упал внутрь лифт, поднимающий самолёты на взлётную палубу, и через мгновение огонь вырвался наружу и заревел, словно исполинский великан. Те, кто был ближе всего к люку, почувствовали, как трещат и скручиваются волосы на голове и теле, как раскаляется одежда и начинает тлеть, обжигая тело. Моряки и лётчики бросились к бортам, чтобы покинуть корабль. Вниз полетели плотики, шлюпки, катера, спасательные жилеты Но могучие винты, толкавшие многотысячетонную махину вперёд засасывали это всё под воду и перемалывали в мелкий фарш, кильватерная струя заалела… Взлетевшие с идущих в глубине строя авианосцев палубные истребители и штурмовики попытались было отбить нападение, и даже кое-кому из них удалось выпустить свои ракеты. Но — бесполезно. Ни одна из них не долетела до цели, перехваченная огнём с парящих над флотом янки летающих тарелок, система противоракетной обороны которых позволяла сбивать в воздухе даже артиллерийские снаряды…
Огромная, почти двести метров в поперечнике летательная машина смело пошла на таран, не обращая ни малейшего внимания на огонь из пушек и пулемётов, который открыли по ней её противники, и смела их с неба, получив лишь несколько царапин. Когда «Хаунебе» прошла строй, на её поверхности поблёскивали остатки электронных внутренностей американских истребителей, да дымили какие то остатки… Это было избиение младенцев. То же самое, если бы против современных реактивных «Мигов» и «Сушек» вышли противники на древних «Фарманах» и «Ньюпорах» времён Первой Мировой войны… То же самое было и на воде, и под водой…
Вынырнувший из-за массивного корпуса «Эйзенхаура» десантный катер на воздушной подушке исчез во вспышке взрыва, когда в него угодил сошедший с направляющих «Томагавк», выпущенный с накренившегося почти на сорок пять градусов крейсера УРО «Принстон». Упала с лязгом высоченная мачта с «Кеннеди», сбитая случайным «Мавериком», прямо в гущу спасающихся с уже затонувших десантных «Нассау» и «Таравы», разбивая черепа, дробя кости… Вода, она ведь мягкая только до тех пор, пока об неё не ударишься…