Ну а потом началась эта самая резь в глазах и беспричинные слезы.
Где-то к концу дня бригадир Почкайло, он же Силыч, отбросил инструмент на железный пол со звоном и поднялся, обозначая, что он закончил. Не спеша подошел к графику сдачи, где стояло сплошь цифирье, и, удовлетворенно нажимая на кусочек мела так, что тот трещал и крошился под рукой, вывел цифру сто. Означало: сто процентов. В этот момент, как черт из-под печи, появился Букаты. Будто он караулил момент, когда станет видно, что дело сделано. Правда, сделано-то не до конца, оставались крохи, и все из-за Ведерникова, который копался в танке и не вылезал наружу. Но ясно было, Костик и с больными глазами долго не задержит, не тот человек.
– Как, молодцы, делишки? – спросил Букаты, и тон его не предвещал ничего хорошего.
– Как у молодцов, – ответил за всех Петя-Швейк, уловив на слух, что Букаты раздражен и шутить не намерен. – А что случилось, Илья Иваныч?
– Скоро узнаешь, – пообещал сурово мастер. Он мельком взглянул на цифру, выведенную Силычем. – Устал, говоришь? Ничего. После войны отдохнешь. – Хотя ничего подобного про усталость Швейк не говорил. – Мы сейчас проведем маленькое собраньице… Как?
– Ну, если маленькое, – с неохотой отреагировал Силыч, отряхивая руки от раскрошившегося мелка. Информация о собрании предназначалась, в общем-то, ему, как бригадиру. Да он, в общем, знал, о чем пойдет речь.
– Пять минут, – пообещал Букаты и впервые посмотрел на Василька, который стоял тут же. – Васильев, ты не уходи, ты будешь нужен. Вострякова не появлялась? Сейчас я схожу… – Букаты ушел, а все остались ждать.
– Эх, – сказал Швейк, потягиваясь. – А мне нужна Тонечка! Как она, моя родная, там без меня!
– Людочка? – переспросил Силыч, так как помнил, что Швейк недавно хвалился знакомством с какой-то красоткой по имени Людочка.
– Людочка? – изумился Швейк. – При чем тут какая-то Людочка?
– Но ты же сам говорил?
– Я? Ах… Так это когда было-то! – вспомнил он, будто разговор происходил не на прошлой неделе. – Нет, Силыч… Тонечка, только она! Единственная, неповторимая, вечная… Работает, между прочим, на спичечной фабрике за рекой, ходит по льду на свиданку и ждет, как часовой!
Толик Василек хихикнул и отвернулся. Он уже знал всю трепотню Швейка и не верил ему. А Силыч, тот был лишен начисто юмора, ему верилось во все, он лишь наивно кивал, слушая Петины бредни.
– Но подожди, – переспрашивал он. – Как же по реке, река же вот-вот пойдет?
– Я и тревожусь, – и чтобы прекратить разговор, Швейк поднял ключ и постучал по броне. – Ведерников, кончай ночевать! Тонечка ждет!
Из люка башни высунулся Ведерников, видок у него был не самый лучший. Даже хорошо, что он там внутри сидит, никто его не видит. Начальство бы прознало, живо отстранило от работы: глаза, как у пирата, повязаны наискось платком, и красные веки шмякают, как у Вия. Хорош! Лишь бы не высовывался из «тачки».
«Тачкой» рабочие между собой прозвали эту грозную технику давно: коротко и понятно, а если случайно проговоришься на людях – не выдашь секрета. Мало ли о какой тачке речь!
– Ведерников! – позвал объявившийся вновь Букаты: приблизившись, он рассматривал повязку, неодобрительно покачивая головой. – Эка тебя разнесло! Ты побыстрей там можешь? Разговор есть…
– Стараюсь, Илья Иваныч, – со вздохом отвечал Костик и поправил повязку, съехавшую на ухо. Он прикрыл глаза так, чтобы не очень, как ему казалось, было видно.
– Ну, ладно, – разрешил Букаты, будто пробурчал ругательство. – Сиди, говорю. Когда будем голосовать, позовем. – Он ткнул пальцем в танк и отошел, завидев Ольгу Вострякову. Костя скрылся. Позвали других рабочих. Подошли, хоть и не все, столпились вокруг мастера, садиться никто не хотел, не дай бог, сядешь, так собрание затянется на целую вечность. А люди измотались, и по внешности было видно. Сонные глаза. Вялые движения.
Некоторая возбужденность в поблекших лицах, так все оттого, что скоро по домам идти. А сказали бы: надолго, так сели и не поднялись бы, сил уже не хватило.
Букаты все это понимал и не ослаблял тона, знал, что держать их можно лишь так, жестко, не давая до поры размягчаться.
– Где остальные? – спросил, хмуро оглядев собравшихся.
Ответили, что несколько человек на доводке, у слесаря Елкина травма и нет Ведерникова…
– Ведерников на месте, – сказал Букаты. Он отыскал глазами стоящего среди остальных Васильева и откашлялся. – Ну что, товарищи, времени у нас, и правда, мало, а тут еще приходится митинговать по поводу… – Тут он посмотрел на Васильева и кивнул в его сторону, – этого вот товарища.