Когда в 1938 году на посту наркома государственной безопасности Ежова заменил Берия, в Центр отозвали всех резидентов. Почти всех их и начальников управлений и отделов в Москве арестовали. В Москву из Парижа отозвали и Серебрянского вместе с женой. Их арестовали 11 ноября 1938 года прямо у трапа самолета. Это был второй арест в жизни Якова Серебрянского. Первый раз его арестовали в декабре 1921 года как эсера, но через три месяца освободили. Во время второго ареста обвинили в шпионаже в пользу Англии и Франции. Следствие по делу, Серебрянского вел Абакумов.
Только через два с лишним года, 7 июля 1941-го, военная коллегия приговорила Серебрянского за шпионаж в пользу Англии и Франции к высшей мере наказания, а его жену к 10 годам лишения свободы за недоносительство о враждебной деятельности мужа.
Когда началась война, чтобы хоть как-нибудь восстановить разрушенную в ходе необоснованных репрессий внешнюю разведку, из тюрем и лагерей освободили оставшихся в живых сотрудников государственной безопасности. В декабре 1941 года по ходатайству Судоплатова, который подбирал кадры для вербовки агентуры по глубокому оседанию в странах Западной Европы и США, был освобожден и Серебрянский вместе с женой.
После двух с половиной лет заключения он начал работать на победу СССР в Великой Отечественной войне. Став начальником отделения, Серебрянский занимался заброской агентуры на оккупированную территорию и организацией диверсий в тылу врага.
В 1946 году министром государственной безопасности был назначен Абакумов. Тот самый, который в 1938 году вел дело Серебрянских. Естественно, в таких условиях оставаться на работе в органах государственной безопасности было просто опасно для жизни. И Яков Серебрянский, он же Бергман, он же Борох, прослуживший в ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ СССР двадцать шесть лет, ставший действительно виртуозом разведки, в звании полковника вынужден был уйти на пенсию.
После смерти Сталина Серебрянского вновь пригласили на службу и назначили одним из заместителей начальника 4-го (разведывательно-диверсионного) Управления НКВД—НКГБ, на что он с радостью согласился.
Однако и тут судьба сыграла с ним злую шутку. Серебрянского назначили в апреле 1953 года заместителем Судоплатова, который в 1941 году способствовал его освобождению из заключения. Но уже в октябре 1953 года, после ареста Берии, вновь арестовали, и опять вместе с женой.
Теперь ему ставилось в вину участие в так называемом бериевском заговоре с целью государственного переворота и убийства членов Президиума Центрального Комитета партии. Это же вменялось в вину и арестованному Павлу Судоплатову. Но Якову Серебрянскому припомнили еще и то, что в 1941 году один «враг народа» освободил из заключения другого «врага». Что, мол, заступничество Судоплатова спасло его от высшей меры наказания.
Поскольку арест и обвинение самого Л.П. Берии в государственной измене явились результатом борьбы за власть, а Судоплатов, Эйтингон, Серебрянский и многие другие оказались в жерновах этой борьбы, следователи долгое время не могли найти никаких доказательств обвинений, предъявленных Серебрянскому и его жене, тем более что Полина Натановна никогда не была официальным сотрудником органов государственной безопасности. В 1955 году ее освободили из заключения. Умерла она в 1983 году, многие годы добиваясь реабилитации мужа.
Однако в отношении Я.И. Серебрянского следствие продолжалось, хотя явно зашло в тупик, так как не собрало никаких доказательств. Яков Исаакович, перенесший до этого несколько инфарктов, в 1956 году скоропостижно умер прямо в тюрьме во время допроса следователем военной прокуратуры Цареградским. Для следствия это было находкой. Не надо было мучиться над поисками доказательств или признаваться в необоснованности обвинений и ареста.
Характерно, что после смерти Серебрянского по его делу было составлено заключение, в котором говорилось, что никаких доказательств в заговоре Берии не обнаружено. В этом же заключении говорилось: нет оснований считать, что обвинение Серебрянского в шпионаже в 1938 году было неправильным. Тем не менее прокуратура, мол, обратилась в Верховный суд СССР с просьбой заменить ему высшую меру наказания на 25 лет тюремного заключения. И тут же приписка, что суд не состоялся в связи со смертью заключенного.
Реабилитировали Я.И. Серебрянского посмертно только в 1971году, когда председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов узнал о его судьбе во время подготовки первого учебника по истории советской разведки, который начали писать по его указанию.
ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЩОРС
Игорь Александрович Щорс родился 4 сентября 1915 года в городе Ново-Архангельске Кировоградской области. Он троюродный брат Щорса Николая Александровича, героя Гражданской войны, песню о котором хорошо помнит старшее поколение: «Шел отряд по берегу, шел издалека, шел под красным знаменем командир полка…»
Игорь Александрович Щорс окончил Ленинградский горный институт летом 1940 года. После завершения учебы его направили в Школу особого назначения, где готовили разведчиков. Он окончил ее 21 июня 1941 года. На другой день началась Великая Отечественная война.
Через неделю И.А. Щорс вместе с опытными разведчиками В. Пудиным и Н. Крупенниковым был вызван к начальнику диверсионно-разведывательного Управления НКВД СССР комиссару третьего ранга П.А. Судоплатову, который объявил им, что в таком составе они будут направлены в Смоленск для организации и проведения подпольной работы, и предложил составить легенды-биографии. После этого он повел их для утверждения к Б.З. Кобулову. Кобулов утвердил легенды-биографии Пудина и Крупенникова и забраковал легенду Щорса, поскольку тот никогда не был в Смоленске и не имел там никаких родственников и знакомых. Поскольку Щорс знал город и имел родственников в Житомире, Кобулов приказал переориентировать его на этот город, а в группу В. Пудина подобрать другого человека.
Во второй половине июля 1941 года, когда немцы уже заняли Смоленск и Житомир, Щорс вдруг получил новое задание. Его назначили начальником цеха водоводов Рублевской и Черепковской станций, которые снабжали Москву питьевой водой.
Кобулов, утверждая Щорса в новой должности, выразил надежду, что горный инженер справится с коммунальным хозяйством. Он спросил у Игоря Александровича, сколько ему надо времени для подготовки.
— Месяц, — ответил Щорс.
— Неделю, — констатировал Кобулов.
На конспиративной квартире на Малой Бронной улице Щорс засел за учебники и пособия по коммунальному хозяйству. Оказалось, что между горным делом, которое Игорь Александрович Щорс прекрасно знал, и системой трубопроводов много общего — тот же горный отлив, та же система арматур, те же задвижки и так далее. Через три дня Щорс доложил, что он готов принять новое хозяйство.
Назначение Щорса на насосную станцию было его прикрытием. Настоящая оперативная задача Щорса как чекиста состояла в том, чтобы подготовиться к подпольной работе — на случай, если немцы займут Москву. Для этой цели и была создана специальная группа, которой руководил Игорь Александрович. Кроме него, в группу входили два помощника, территориально находившиеся в районе Рублево и Черепково, шофер лично за ним закрепленной автомашины и радистка, сотрудница только что созданного управлением Судоплатова ОМСБОНа по фамилии Аристова. Она официально работала лаборанткой по анализу питьевой воды и среди сотрудников станции была известна только как жена начальника — Щорс Наталья Викторовна. «Жена», данная Щорсу по воле начальства, стала его настоящей женой только после войны, в 1946 году. Вместе они бок о бок прошли всю трудную жизнь.