— Зачем мы пришли сюда?.. — Зодчий погладил худые лопатки девочки, чувствуя, как под его пальцами дрожит её тело. — Ты боишься?
— Зокон скоро будет здесь… Я вижу, как чёрные спирали закручиваются над башней…
Зодчий прижал девочку к себе.
— Прости… Я, правда, думал, что сумею спасти вас. Не вышло…
— Разве не ты говорил, что бороться нужно до последней секунды, потому что поражение выбирает именно того, кто за миг до победы усомнился в своих силах?
Зодчий удивлённо посмотрел на девочку.
— И разве не ты говорил, что из любой ситуации можно найти выход, если очень-очень захотеть?
— Да. Но…
— Тогда я побегу за остальными!
Не дав Зодчему опомниться, девочка поспешила обратно. Зодчий собирался окликнуть её, остановить, объяснить, что незачем проводить последние минуты в бесплодных метаниях в поисках выхода там, где его попросту не может быть. Но не окликнул, не остановил, потому что его взгляд случайно упал на то, что в первую минуту пребывания в необычном коридоре он принял за хорошо обработанную поверхность горбыля. Что-то заставило его сделать шаг вперёд и дрожащими от волнения пальцами коснуться блестевшего в свете вечерней зари дерева. Микросекундный тактильный контакт вызвал в мозгу яркую вспышку озарения…
Зодчий смотрел прямо перед собой и не верил. Возможно ли такое?..
Не приложив особых усилий, заставник потянул сладко пахнущий сосновой смолой овальный сегмент на себя, уже зная, что он должен увидеть. Понимание пришло в тот миг, когда заскорузлые пальцы тронули полированную поверхность живого дерева, вызвав из небытия небольшой абзац в многостраничных записках о «мире Амвросия»…
«…следует отметить тот факт, что древесина, являясь, по сути своей, слепком биоструктуры, практически не подвержена метаморфозу при Переходе. Это подводит меня к мысли о возможности использования оболочки типа «саркофаг» для переброски биологического объекта, используя приливные силы зоны контакта. Кажущаяся простота подобной транспортировки складывается из точных расчётов, а также неоднократных опытов, проведённых не нами, но нами изученных в достаточной степени. В первую очередь это касается так называемого «феномена оцилиндрованного бревна», когда древоточцы и жуки-короеды пройдя сквозь активную фазу Перехода, не претерпевают никаких изменений. Длительное изучение жуков позволяет утверждать, что они не только не изменились внешне, но и не получили сколько-нибудь заметных внутренних трансформаций. Более того, я готов утверждать, что случайные «зайцы» активности Перехода даже не заметили…»
— Саркофаг… — одними губами повторил Зодчий, осторожно вынимая изящное изделие из ниши. — Так вот для чего понадобился дополнительный пояс на главной башне! Оказывается, это вовсе не архитектурное украшение — это хранилище деревянных саркофагов!..
Зодчий спиной прижался к брёвнам наружной обвязки. Медленно обвёл изумлённым взглядом вереницу одинаковых торпедообразных предметов. Впрочем, одинаковыми они не были. При более детальном рассмотрении выяснилось, что они отличаются друг от друга не только по ширине, но и по высоте. Примерив на себя тот, что он сейчас держал в руках, Зодчий понял — он будет ему мал. «Вот если только Наите…»
Бесконечно долгую минуту Зодчий глядел перед собой, но ничего не видел. Сознание отстранилось от рушащегося на глазах мира, протягивая в разветвлённое прошлое ниточку за ниточкой, пытаясь воедино связать множество реальностей, оставивших неисчезающие следы в душе…
Ещё несколько минут назад (до встречи с Ариной) Зодчий готов был поклясться, что картина погружения в бездонную пропасть Гнилого Озера — всего лишь безумная фантазия, однако сейчас он не был так уверен, потому что не сумел найти воспоминаний о том, кто именно и для какой цели изготовил девятнадцать саркофагов.
— Девятнадцать… — шёпотом повторил цифру Зодчий и почему-то нисколько не удивился, хотя, не обойдя всего коридора, он не мог знать точного количества «спасательных капсул».
На ступеньках послышались торопливые шаги.
Зодчий поставил саркофаг на место и медленно оглянулся. Он знал, кого сейчас увидит…
