Кучум сразу понял: зацепил что-то крупное! Улыбнувшись в прокуренные усы, он осторожно потянул верёвку, подводя лодку к находке на дне. Настроение сразу улучшилось (может, не придётся торчать на реке до самого вечера?). «Кошка» зацепилась за находку прочно. Кучум потянул верёвку на себя, чувствуя возрастающее сопротивление на другом конце. Мужчина перестал улыбаться — находка мало походила на утопленный мотор… Несколько минут Кучум сидел задумавшись, продолжая удерживать в руках натянутую верёвку. Потом, решившись, резко рванул «кошку» на себя…
В первый момент ничего не произошло. Кучуму показалось, будто тяжёлая донная находка поплыла к нему, влекомая прочной верёвкой. Мужчина принялся всматриваться в зеленоватую воду, пытаясь разглядеть неведомый «улов». Для удобства пришлось перегнуться через борт.
В воде что-то блеснуло…
Кучум не успел и глазом моргнуть, как его тело от неожиданного рывка вылетело из лодки, при этом пальцы продолжали сжимать верёвку с непонятной для самого Кучума силой. Он попытался разжать их, но добился лишь того, что правая ладонь будто окаменела. К этому времени он находился в воде больше минуты и совершенно потерял представление, где верх, а где низ. Воздух в лёгких заканчивался. Кучум запаниковал. Он стал рваться во все стороны, пытаясь разжать пальцы, попутно удивившись тому, что в реке, глубина которой не превышает трёх метров, он столько времени погружается в водную пучину…
Потом наступила апатия, и он понял: всё! — пальцев ему не разжать, а воздух в лёгких уже закончился. Тогда, страшно выпучив глаза, он широко раскрыл рот, и все воды Мирового Океана хлынула в его лёгкие…
Ещё через миг где-то впереди заиграли яркие разноцветные огоньки. Кучум из последних сил устремился на их весёлый танец. Истекла бесконечная секунда, и он оказался в крепких объятьях мрачных заросших людей, которые бесцеремонно скрутили ему руки и ноги, и точно мешок с картошкой швырнули в телегу, устланную полусгнившей соломой…»
Завтрак прошёл в молчании.
В конце его Агути сказал:
— Предлагаю сегодня и завтра объявить выходными. У каждого накопились личные дела.
Агути говорил как бы от своего имени, но Зодчий понял — он сделал это специально для него, потому что рассеянности Зодчего в последние дни не заметил бы только слепой.
Все охотно согласились.
Зодчий с благодарностью посмотрел на Агути, в уголках губ которого пряталась едва заметная улыбка, после чего принялся торопливо убирать со стола. Ему хотелось как можно скорее оказаться одному в своей комнате и думать, думать, думать…
Однако, закончив кухонные дела, он не пошёл к себе. Захватив все собранные за последние месяцы материалы, он решительным шагом направился в сторону Зокона. Шёл не наугад. Его вело предчувствие скорого открытия, и он знал, где думаться будет лучше всего.
Зодчий подошёл к щиту, недалеко от которого стоял врытый в землю длинный стол с памятным массивным чурбаком. Огляделся. Скрывающееся за слоями перисто-кучевых облаков солнце, заливало огромное поле приглушённым таинственным светом. Осадков на ближайшие часы вроде не ожидалось.
Зодчий удобно устроился на импровизированном стуле, аккуратной стопкой положил перед собой разномастные тетрадки и раскрыл одну из них на чистой странице. Машинально извлёк из кармана куртки несколько карандашей. Через минуту его рука уже порхала по разлинованной в клетку странице, стремительно нанося строку за строкой.
Предварительную систематизацию данных он закончил несколько дней назад. Тщательно заполнил морфологический ящик, но метод направленной интуиции не сработал — не хватало данных. Сегодня он решил воспользоваться другим методом.
Эх! если бы здесь были Валерка Ловсин и Мэд Олдин — все вместе они бы устроили мощный мозговой штурм с дебатами и дружеской потасовкой в конце. Но их нет, и всё, чем может воспользоваться Зодчий, — это синектика. К сожалению, генерировать сумасшедшие идеи ему придётся в скорбном одиночестве, оставляя как крайний вариант создание фокальных объектов — любимое занятие Ловсина. Самому Зодчему синектика была ближе. Выполнение её четырёх законов иногда приводило к совершенно немыслимому результату, но именно это сейчас и требовалось.
С первым законом (вспомнить, как решаются задачи, похожие на данную) особых сложностей не возникло. Для Зодчего Зокон давно ассоциировался с некой гигантской мембраной, избирательно работающей исключительно в одном направлении. Поэтому аналогия с клеткой — единицей строения и жизнедеятельности всех организмов — возникла сама собой. Ведь клетка, по сути, — это сложнейшая организация с полужёстким скелетом из структурных белков, с множеством «каналов», по которым циркулируют потоки жидкостей. И по этим же каналам осуществляется как вещественно-энергетические, так и информационные связи. К тому же оболочка клетки не пассивная полунепроницаемая мембрана, а сложнейшая структура с управляемыми из «центра» порами, избирательно пропускающая и даже активно захватывающая вещества извне.