Подъезжая к поселению, Зодчий смотрел по сторонам с большим вниманием, чем прошлый раз. Причина была понятна: он пытался визуально определить, насколько изменения затронули форпост верцев. Придирчивый взгляд заставника не обнаружил заметных отличий в деревянных сооружениях. Однако едва он пересёк линию ворот, в глаза бросилось обилие оружия, висевшего прямо на стенах каждого дома в специально устроенных нишах. В остальном же всё выглядело как обычно.
Енор сам проводил гостя по смутно знакомым коридорам. Зодчий оказался в комнате, где в прошлый раз беседовал с Легонтом. Сегодня здесь не было ни самого макета, ни огромного стола, на котором тот когда-то стоял.
Легонт вошёл в сопровождении знакомого старика.
- Познакомьтесь, - сказал Легонт, - Это Лекарий - наш библиотекарь.
Зодчий едва не брякнул, что они уже знакомы, но в последнюю секунду сдержался, с заметным напряжением проговорив:
- Я много о вас слышал...
Легонт без предисловий заговорил:
- В прошлый раз вы просили о возможности ознакомиться с нашей историей на примере письменных источников. Лекарий подобрал нужные книги. Но читать их необходимо в специальной комнате - рукописи за последние годы сильно пострадали. Мы никогда не выносим их из хранилища.
- Куда я должен идти?
- Лекарий проводит вас.
Зодчий последовал за молчаливым стариком.
Остановила выходца многообещающая фраза Легонта:
- Надеюсь, вы к нам не на пару часов пожаловали? Нам предстоит многое обсудить...
- Суток хватит? - спросил Зодчий.
- Вполне, - улыбнулся Легонт и вышел из комнаты.
Старик жестом пригласил Зодчего следовать за ним.
Шли долго. Складывалось впечатление, будто они ходят по кругу, специальными проходами пересекая многочисленные полуподвальные постройки. Наконец, старик толкнул массивную дверь, и они оказались в большой комнате, внутреннее убранство которой ошеломило Зодчего. Это была библиотека. Но какая! Сотни, тысячи томов теснились на дубовых полках, прогибавшихся под тяжестью знаний, сконденсированных на миллионах печатных страниц. Зодчий смотрел и не верил своим глазам - такого множества книг просто не могло быть триста лет назад в каком-то захолустном таёжном поселении!..
Зодчий приблизился к стеллажам. Корешки книг открыто насмехались над ним: Набоков, Есенин, Пушкин, Достоевский, Лондон, Дюма - титаны мысли, чьи даты рождения никак не совпадали с первой половиной семнадцатого века!..
- Садитесь за этот стол. - Глухой, надтреснутый голос старика прозвучал в тишине неестественно громко.
Зодчий от неожиданности вздрогнул и опустился на предложенное Лекарием место.
- От первой рукописи остались только фрагменты, - заговорил старик, с благоговением раскладывая перед Зодчим желтоватые листочки. - Почти всё сгорело при... Впрочем, об этом вы с Легонтом поговорите. А сейчас можете приступать. Я буду там, - он указал рукой в дальний конец комнаты, после чего отошёл, тяжело припадая на правую ногу.
Зодчий аккуратно подвинул к себе первый лист и погрузился в чтение...
18.
"...вновь пришли бирючи на дворы тяглых людей и кричали: "Всем людишкам накрепко заказано избы и мыльни не топить, поздним вечером с огнём никому не ходить и не сидеть!" И возроптали людишки тягловые: "А кормиться-то как?" И отвечали бирючи: "Для хлебного печенья и чтобы было где варить, наделайте печей в огородах да в местах, где голь земельная, подале от хором. От ветру и другой напасти огородите и лубьём ущитите гораздо". А далее воевода своим указом и вовсе в притеснении нас оставил, приказал избы и бани запечатать, сказав, чтоб жили все в клети, аль в подклети. А как жить-то, коли холода заворачивают уже в сентябрь-хмурень? Вот и трясётся народишко от холода, а согреться горячим нельзя, печь-то в огороде совсем в разор пришла, а мастеровые да печники знатные все в Москву выгнаны на работы городовые и царские. Вот и порешил сход идти от домов своих, да места промышлять новые, и много люда..."
Далее шли сплошные разводы и пятна, указывающие на то, что листок и горел сильно, и поливался водой неоднократно. Зодчий потянулся к другой странице, начиная испытывать уважение не столько к бумаге, по которой бежали ровные ряды каллиграфического письма, сколько к тому, кто составил интересный артефакт много десятилетий назад.
"...Воевода Зарьег челом бил, дабы получить в кормление городок наш. И отказа ему не было. Рад Зарьег, ибо получить город на воеводство - и честь большая для дворянина, да и кормление сытное. Рады в семье воеводы. И не только в семье - радуются и дети, и племянники, и дядюшки, и тётушки. Дворня радуется - ключники, подклетные, ибо сыты будут не только сами, но и детушки их малые. Злее и пуще прежнего от радости несёт вздорные речи юродивый - ему подачи богатые будут. А с кого они изымутся..."
Далее половина листа сильно обожжена и только внизу остался небольшой кусочек, который ещё можно прочесть:
"...и бражничает безобразно. Зело охоч в зернь, да карты играть, а случается, что и жену свою законную бьёт и мучит, и принародно всякие слова поносные говорит. Вот и бьём челом мы, чтобы выслали его вон, чтоб нам в пене и опале не быти..."
Зодчий читал страницу за страницей, постепенно понимая причину, некогда толкнувшую верцев уйти всей общиной в новые, не обжитые места. Однако не только от притеснения дворянского бежали люди в тайгу...
"...И до того дошло, что иностранцы пишут своим государям: "Не ведома нам другая такая страна, где бы пьянство было таким общим пороком, как в Московии - пьют водку во всякий час, прежде, после и во время обеда. И питие это всем любо, какого бы пола, сана и звания не был человек". А в московских, в ближних и в дальних, степных и не степных монастырях архимандриты, игумены, келари, казначеи и священники, и братья на монастырских погребах, а также по своим кельям держат хмельное питьё, вино, пиво и мёд и не знают меры в его питии. Отчего церковная служба в упадке и запустении. А чёрные и белые попы..."
Чем занимались "чёрные и белые попы" три века тому назад, Зодчий узнать не смог - листочки закончились. Он ещё раз пробежал их глазами, запоминая слог и стилистику того времени. Потом встал. Старик сразу же, словно караулил Зодчего, приблизился к нему. Аккуратно собрал листы в тряпицу, пропитанную каким-то ароматным составом, и сказал:
- Что не сохранилось в рукописи, мы восстановили по памяти. Но это большая книга - вам потребуется несколько часов. К тому же Легонт хотел побеседовать с вами до того, как вы её прочтёте.
- Хорошо. Продолжим завтра.
Они вышли из библиотеки и вернулись в комнату, где когда-то стоял макет Зокона. Старик указал на широкую лавку, а сам неслышно исчез за дверью. Несколько минут Зодчий сидел один в полной тишине, потом услышал лёгкие шаги. Не торопясь, поднялся им навстречу.
Дверь распахнулась, в комнату впорхнула девушка - та самая, что когда-то угостила его ароматным хлебом. Зодчий собрался сказать какую-нибудь банальную глупость, но девушка сама подбежала к нему, поцеловала в щёку и произнесла с обидой в голосе:
- Обещал через день приехать, а прошла почти неделя!
Несколько секунд Зодчий безуспешно боролся с нахлынувшими чувствами: отправляясь в поселение, он был готов ко многому, но к подобному развитию событий - едва ли...