- Будем надеяться, Зодчему к утру станет лучше, - вздохнул Агути. - Если нет - придётся везти его в поселение...
Ничего из сказанного Зодчий не слышал. Взгляд давно рассыпавшегося в прах "арлекина" продолжал в его мозгу разрушительную работу, которой молодой организм выходца мог противопоставить только сон: долгий, исцеляющий, благотворный...
Зодчий проспал тридцать пять часов, а когда проснулся, то почувствовал себя почти здоровым... "Почти", потому что где-то глубоко-глубоко внутри него продолжал жить "арлекин", успевший по каналу горящего ненавистью взора передать выходцу частичку собственного "Я".
Едва проснувшись, Зодчий ощутил в себе его присутствие в виде неприятного дискомфорт. А ещё через некоторое время ему стало казаться, что за ним всё время кто-то пристально наблюдает. Но не со стороны. Этот "кто-то" находился внутри: он смотрел глазами Зодчего, слушал его ушами, дышал его грудью, чутко осязал окружающий мир эпидермисом его тонких чутких пальцев...
Легонт встретил повозку у ворот. Выглядел он встревоженным.
- Что случилось? - спросил поселенец. - Арина предупреждала, что Переход будет кипучим, но недолгим...
Зодчий соскочил на землю, подмигнул Енору и сказал:
- Это точно - короткий, но бурный...
В последнее слово он вложил скрытый, только ему понятный смысл.
Легонт терпеливо ждал продолжения.
Зодчий с неохотой добавил:
- Один из "арлекинов" оказался очень проворным. Прежде, чем испустить дух, он обменялся со мной взглядом...
Легонт некоторое время всматривался в лицо выходца, видимо решая, пускать его в поселение или нет. Зодчий терпеливо ждал. Вдруг за бревенчатыми стенами пронзительно завизжала свинья. Неожиданный звук разрядил обстановку. Легонт приобнял Зодчего за плечи, увлекая за собой. Повозка не спеша поскрипывала сзади.
- К отцу не пойдём, - сказал Легонт, - недомогает он. Но наказал, как только появишься, сразу дать тебе все книги о нашем прошлом.
Зодчий остановился.
- Я благодарен Амвросию, однако, я не историк. Едва ли мои прежние знания помогут вам.
- Не знаю, почему он выбрал именно тебя... - признался Легонт. - Отец доверяет Арине, а девочка увидела в тебе... Впрочем, я не могу об этом говорить. Если хочешь, сам спроси у Амвросия, когда он пригласит тебя. А сейчас, если ты не слишком устал с дороги, идём со мной в кузницу. Возникли некоторые вопросы...
Зодчий не успел ничего ответить, а Легонт уже бесцеремонно тянул его в распахнутые ворота кузни. Пришлось подчиниться. Скоро выяснилось, что волновался Зодчий напрасно. Легонт не стал расспрашивать выходца о новых добавках и ингредиентах для приготовления сплава, о которых он не имел ни малейшего предтсавления. Он пригласил его исключительно для демонстрации чудесных возможностей нового оружия.
Зодчий слушал невнимательно. Стоя в полутёмном углу, он всё время спиной ощущал холодный ненавидящий взгляд. Взор этот казался ощутимым, почти осязаемым. От него по спине пробегали мурашки, а где-то под левой лопаткой возникла и стала стремительно разрастаться боль, будто не взгляд, а холодная сталь вонзилась в незащищённую спину...
Заставник с большим трудом сдерживался, чтобы не обернуться, потому что Легонт во время импровизированной лекции смотрел ему прямо в глаза, ища в них поддержку и согласие. Когда поселенец ненадолго отвернулся, извлекая из горна очередной образец, Зодчий улучил короткий миг и оглянулся.
За спиной было пусто...
22.
Библиотекарь проводил Зодчего на прежнее место, с благоговением положив перед ним три рукописные книги.
- Вот эта книга повествует о начальных временах Первого Изгнания, - принялся пояснять старик. - Некоторые страницы сохранились в подлиннике, ты уже читал их. Вторая книга рассказывает о нашей жизни до Второго Изгнания. Ну а третья... - Лекарий замер на полуслове. - Даже не знаю, почему Амвросий именно тебе разрешил прочитать её... - Старик целую минуту молчал, потом закончил свою мысль: - Большинство людей в поселении даже не подозревают о её существовании...
Последние слова Лекария заинтриговали Зодчего. У него возникло непреодолимое желание начать сразу с третьей книги. Но старик продолжал стоять рядом, поэтому Зодчему пришлось напустить на себя вид знатного историографа и заняться первой книгой.
Текст сразу захватил его. Когда Зодчий оторвался от рукописи и поднял глаза, библиотекаря рядом не оказалось. Старик сидел в углу за своим столом и, казалось, дремал над раскрытой страницей. Зодчий с удовольствием вернулся к прерванному чтению.
Через два часа подошла очередь второй книги, а потом и третьей...
Едва начав читать третью рукопись, Зодчий испытал странное чувство раздвоенности. Казалось, события, описанные в книге, каким-то мистическим образом связаны с его, Зодчего, судьбой!
Он прочитал первую главу и остановился. Но не потому, что ему стало не интересно, а потому, что всё прочитанное казалось настолько ошеломляюще-нереальным, что требовалось некоторое время на осмысление.
В тексте всё было ново и непривычно: литературный стиль, завуалировано скрывавший истинную суть описываемого в хитросплетении обычных, казалось бы, слов; множество мельчайших подробностей, знать которые мог только участник тех событий; и, наконец, шокирующее по своей реалистичности ощущение собственного присутствия на месте гибели множества людей. К тому же кустод, помещённый в правом нижнем углу каждой страницы своим багровым вензелем повторял один и тот же слог, настойчиво акцентируя внимание читателя на чём-то очень-очень важном.
Зодчий вновь потянулся к рукописи, чтобы перечитать поразившую его главу...
Отрывок из первой главы книги "Второе Изгнание".
(автор неизвестен)
Название главы: "Ночная волна".
"...Баба Марфа не стала спорить с молодыми на Совете.
- Я знаю, что это случится! - упрямо твердила она.
Молодые позволили себе шутливые замечания, но глава рода одёрнул их:
- То, что ты говоришь, Марфа, не может быть правдой, потому что означает конец Света. Мне трудно с этим согласиться, но и не верить тебе я не могу. Поэтому сделаем так...
Почти десять часов Совет думал, как им следует поступить. Решили ждать рассвета. Но до утра ещё нужно дожить, а суждено это было далеко не всем из тех, кто поздним вечером возвращался к своим семьям.
В эту ночь в домах, гудящих словно потревоженные ульи, долго не гасли лучины. Когда усталость сморила самых говорливых и беспокойных, пришли ОНИ... Было ИХ много. Значительно больше, чем самих поселенцев.
...Первыми загорелись крайние избы. На крики прибежали соседи, готовые потушить пожар. Но ОНИ встретили поселенцев ровным молчаливым строем и не пропускали к мятущимся в пламени людям. Когда пришли воины, врагов было уже так много, что за мечи пришлось браться всем. Глава рода возглавил атаку, ещё не зная, что за противник находится перед ним. Это стоило жизни многим молодым воинам, потому что такого врага они никогда не видели. У НЕГО можно было отрубить руку, но рука эта продолжала царапать землю и ползти, цепляясь за траву длинным скрученными ногтями. У НЕГО можно было отсечь ногу, но она самостоятельно продолжала двигаться, облитая багровым светом пожарища. У НЕГО можно было отсечь голову, но и без неё ОН продолжал теснить поселенцев, пиная собственную голову длинными ногами... Глава рода приказал женщинам разводить костры, и в эти бушующие жаром горнила трое кузнецов большими щипцами бросали отрубленные части тел.