Зодчий, в глазах которого ещё стояла удивлённая физиономия Гоблина, а на уши ураганом давил рёв двигателя, спросил:
- Ты знаешь Тольтега из лаборатории алийцев или Свинга из одиннадцатого бункера?
Агути заморгал золотистыми ресницами и отрицательно покачал головой.
- А Розового Дюка? - умоляюще простонал Зодчий.
- Пожалуй, стоит взглянуть на твои воспоминания поближе... - скороговоркой проговорил Агути и принялся с поспешностью крутить многочисленные верньеры в изголовье ложемента.
- Агути, - подал голос Зодчий, - могу я выбраться из этого жуткого кресла?
- Пока нет, - отрывисто бросил заставник. - Система всё ещё настроена на тебя. Процесс не закончен.
- Какой процесс?
- Восстановления памяти.
- Но мне обязательно нужно отлучиться на пару минут!
- Зачем? - Агути продолжал лихорадочно работать пальцами
- Зачем, зачем, - огрызнулся Зодчий. - Надо!
- Глупости, - безапелляционно заявил Агути. - Сейчас ты должен хотеть только одного - ликвидировать провалы в памяти.
- Но я должен!.. - простонал Зодчий.
- Потом объяснишь...
- А вдруг...
...в друг...
- В другой раз я тебе обязательно отстрелю хвост! - пообещал Зодчий вслед гигантскому варану, едва не подмявшему заставника своим многокилограммовым неуклюжим телом. - Слышишь?
Варан не слышал. Вильнув длинным хвостом, он неторопливо проследовал в направлении просвета в густых зарослях и плюхнулся в какую-то зловонную лужу. Брызги долетели до ног Зодчего. В воздухе резко запахло аммиаком.
"Пора выбираться из этих дебрей", - подумал Зодчий, направляясь в сторону, противоположную "купальни" варана.
Пройдя полсотни шагов, он услышал тонкий, на пределе слышимости звук. Едва-едва уловимый, он казался почти нереальным, но Зодчий не стал игнорировать даже саму мысль о нём. Застыв на полушаге, Зодчий настроил все активные рецепторы на распознавание направления, с которого мог прийти повторный звук.
Прошла секунда. Истекла другая...
Нога всё ещё находилась в воздухе. Это спасло его. Что-то яркое блеснуло перед глазами, и из-под ног вырвался столб ржавой воды. Зодчего отшвырнуло назад, сильно ударив о берёзу. Продолжая ощущать в груди давящую боль, Зодчий рванул из-за спины арбалет и, расставив ноги, замер.
Сейчас...
Сейчас о н а покажется!
За спиной росло несколько берёз с подлеском из молодой поросли проломника и толокнянки с подушками белых цветов купыря. Справа густые заросли дикой малины, а о н а обладает очень чувствительной кожей и никогда не полезет в эти дебри. Значит, - спереди или слева.
Спереди или слева?
Спереди?
Или слева?..
Короткий миг атаки он всё-таки проморгал. Слева направо скользнул веер игл, три из которых застряли в бедре. Чувствуя рвущую тело боль, Зодчий успел послать в сторону мутного контура две стрелы - одна за другой. Боль стала затапливать сознание, но Зодчий крепился - он должен услышать звук, иначе о н а вернётся и тогда...
- У-й-д-и-и-и-и...
Каждый раз, когда слух одаривал Зодчего невообразимо-жалостливым стоном, душа переворачивалась, и он начинал плакать как ребёнок, потерявший любимого ванька-встаньку. Слёзы текли из глаз и мешали видеть то, чем в эту минуту занимались дрожащие от возбуждения пальцы. А пальцы дело знали: из широкого кожаного пояса уже извлечена аптечка, и три стеклянные капсулы с ярко-красными навершиями лежат в потной ладони.
Пульсирующее сознание деревенеющими губами продолжает отсчёт вытекающей из тела жизни:
- Девятнадцать... восемнадцать...
Одна ампула разбита и её содержимое - двуединое существо (и животное и растение) церрис - помещено в первую рану.
- Тринадцать... двенадцать...
Вторая ампула выпускает церриса вглубь кровоточащей раны.
- Семь... шесть...
Третья ампула уже раздавлена, но зрение изменяет - свет меркнет. Зодчий ощупью находит третью зияющую рану и отправляет содержимое ампулы в неё.
- Два... один... ноль...
Вслед за чертой-зеро приходит холодная, как вечный лёд мысль: "Успел или не успел?.."
...Успел или не успел?..
...успел...
...спел...
- Спел бы ты что-нибудь, - просит Агути. - А то лежишь как бревно, и глаза в потолок пялишь!
Зодчий трясущимися пальцами ощупывает левое бедро.
Агути внимательно следит за его неуверенными движениями и спрашивает:
- Почему у тебя руки трясутся?
Зодчий, не моргая, смотрит на Агути. Конвульсивно сглотнув, интересуется:
- Здесь вараны поблизости не водятся?..
Агути с ответом не торопится, он чешет затылок и задумчиво произносит:
- Насчёт варанов не знаю, но с этой машиной, определённо что-то не так... А ну-ка, вылезай!
- Зачем? - Зодчий немного заторможен, и не успевает реагировать на стремительно меняющуюся обстановку.
- Позвоним в лабораторию, пусть алийцы сами со своей заумной техникой разбираются!
- Подожди... - поднимает руку Зодчий.
- Ты чего?
- Давай ещё разок попробуем? Последний...
Агути с сомнением качает головой.
- Смотри! Можешь совсем без воспоминаний остаться!
"В моей ситуации это было бы самое лучшее..."
Мысль гаснет, словно выключенная экономным хозяином электрическая лампочка.
- Наивный юноша, меня трогает ваша горячность, но мне искренне жаль вас. Ваши мысли ведут в никуда.
- Нет! - крикнул Зодчий. - Это ваши мысли ведут всех нас к пропасти! Слышите!
- Боже! К чему такая экспрессия! - поморщился незнакомец. - Мы с вами беседуем, и в процессе дружеской, заметьте - дружеской! - беседы пытаемся докопаться до истины. Разве не так?
Голос незнакомца бархатисто-ласковыми интонациями обволакивал Зодчего, нейтрализуя его горячность. Зодчий быстро успокоился.
- Извините, я погорячился... - хмуро признался он. - Излишняя импульсивность, конечно, не добродетель, но я не могу сдержаться, видя, как все свои дурные поступки человек пытается свалить на кого угодно, лишь бы не нести ответственности.
- Вы обо мне?
- Нет. Я имел в виду всех людей. И себя в том числе.
- И в чём же вы обвиняете всё человечество, - после короткой паузы мужчина с сарказмом добавил: - и себя в том числе?
- В том, что люди переполнили чашу терпения природы!
- Даже так?
- Именно! Согласитесь, в сосуд невозможно налить жидкости больше, чем позволяет его объём. Любя капля сверх этого объёма обязательно прольётся. И куда она упадёт?
- Не знаю, - развёл руками незнакомец, - мне ваша метафора не совсем понятна.
- Всё, что переполняет чашу терпения, бумерангом возвращается к тому, кто уронил в чашу последнюю каплю.
- И кто это сказал? Сократ? Платон? Или Вася Пупкин?
- Знаете, ваша язвительность в данном случае неуместна. - Холодно ответил Зодчий. - К сожалению, никто подобных слов не говорил, потому что исключительное право заявлять об этом, принадлежит природе...