Ветер резко изменил тональность. Новые обертоны отрезвили Зодчего, заставив торопливо оглядеться по сторонам - его товарищи буквально приросли к земле и раскачивались, точно сомнамбулы. Зодчий метнулся в трок, рванул из ящика механический ревун, названный Гоблином "сепаратором смерти", ухватился за эбонитовую рукоятку и принялся крутить её с такой силой, что едва не оторвал. Усилия не пропали даром. Звук, исторгнутый разваливающимся "сепаратором", оказался что надо - он выворачивал наизнанку окостеневшее тело, заставлял вибрировать зубы и слезиться глаза...
Минуту заставники приходили в себя, а потом на них обрушился голос Зодчего:
- Группам занять места в троках!
Долгая минута истекла. Все стояли по заранее расписанным местам, с чувством неловкости поглядывая друг на друга и беззвучно спрашивая: "Что с нами было?.."
Ветер вновь изменился. Но теперь он не завораживал, не околдовывал. Сейчас он откровенно пугал людей, жутко завывая в натянутых тросовых растяжках и сильно раскачивая поднятые "лепестки" троков. Прошло несколько долгих минут, и ветер неожиданно стих. В наступившей неестественной тишине все услышали нежный мелодичный напев, доносившийся со стороны покрытого деревом-рощей Зокона. Голос ошеломил выходцев, никогда не слышавших его на своей заставе, потому что он мог принадлежать только женщине...
40.
Зодчий поймал испуганный взгляд Агути. Справа стоял Енор. Вытянув шею, он пытался рассмотреть источник чарующего пения. Остальные заставники тоже, словно под действием гипноза, принялись выглядывать из-за укрытия. Зодчий собрался одёрнуть их, но не сделал этого - он и сам был поражён не меньше их.
Сладкозвучный напев медленно приближался. Скоро между стволами "баньяна" стали различимы плавные движения тел - одного, второго, третьего...
- Да сколько их!.. - выдохнул потрясённый Енор.
Ему никто не ответил. Все изумлённо смотрели на то, как из-под дерева-рощи выходят девушки. Их было много: может быть, двадцать, а может, пятьдесят. По всей площади "баньяна" отмечалось ритмичное движение; отследить появление каждой новой незнакомки стало трудно.
Когда одна из новоявленных "амазонок" приблизилась на расстояние, с которого любой мог разглядеть гостью без помощи оптики, все оцепенели - она оказалась обнажённой... При дальнейшем пристальном изучении точёного женского тела стало заметно некое подобие одежды - что-то отдалённо напоминающее металлические стринги. Отливающие холодным металлом бикини в глаза не бросались, поэтому заставники воспринимали незваных наяд так, как им подсказывало их собственное воображение.
Девушек становилось всё больше. Они ломаной линией медленно приближались; расстояние между заставниками и "амазонками" незаметно сократилось до ста метров.
В соседнем троке произошло непонятное движение, после которого один из молодых поселенцев неожиданно рванулся навстречу "амазонкам". Кто-то попытался удержать юношу, но тот вырывался, страшно выпучив глаза и издавая неестественные звуки - он икал, выл, плакал, кричал, брызгая слюной на того, кто не хотел отпускать безумца.
Сцена продолжалась не больше десяти секунд, а когда взгляд Зодчего вернулся к незнакомкам, он вскрикнул от удивления - "амазонки" непостижимым образом оказались в непосредственной близости от трока соседей. При их грациозно-царственной поступи это казалось совершенно невозможным!
Зодчий подал команду на схлопывание троков, но понял, что опоздал.
Мужчина, пытавшийся удержать разбушевавшегося юношу, тоже заметил опасность и потащил поселенца обратно, что-то прокричав на ходу в сторону своего трока. Боковые лепестки дрогнули и невероятно медленно поползли вверх. Мужчина - Зодчий узнал в нём Рабуса - поспешил к схлопывающемуся троку, но бьющийся в истерике юнец сдерживал его. Всем наблюдавшим стало ясно: Рабус не успеет вовремя добежать до укрытия.
Не раздумывая, Зодчий спрыгнул с платформы и помчался к Рабусу, оказавшемуся в одиночестве против массы стремительно приближавшихся красавиц.
Совершая немыслимые прыжки, Зодчий с радостью заметил, как быстро поднимаются боковые лепестки второго трока, стремясь соединиться в верхней точке специальным замком и изолировать находившихся внутри заставников.
В десяти шагах от Рабуса в воздух взвились две смертоносные тени. Они смазанной чертой мелькнули по гладкому телу трока и оказались на его вершине за мгновение до того, как механизм замка намертво сцепил лепестки. Одна тень скользнула внутрь, вторая последовала за ней, но мощные противовесы уже заканчивали работу, и тонкое девичье тело застряло в замке. Через мгновение Зодчий услышал жуткий хруст - совершенное женское тело безжалостно раздирали острые закраины пластинчатого замка. Зодчий приготовился услышать вопль, крик, рёв невероятной силы и боли, но ничего не произошло - тело осталось висеть вверху, словно нераскрывшийся бутон чудовищного по своему содержанию цветка. В абсолютной тишине, хрустя поломанными костями и скрепя разорванными мышцами, верхняя часть тела "амазонки" пыталась освободиться из мёртвого захвата...
Сюрреализм происходящего лишь скользнул по сознанию Зодчего и, не задержавшись, растворился в загустевшем от напряжённого ожидания воздухе. Зодчий почти добежал до двух поселенцев, когда внутри трока раздался вопль ужаса и боли. Принадлежал он, к сожалению, ни женщине...
Крик подхлестнул Зодчего. Через секунду он оказался рядом с Рабусом, а ещё через миг перед замершими воинами возникли сразу три незнакомки. Они уже не пели чарующими голосами, завлекая в сладкие тенёта губительного очарования, да и выглядели они вблизи далеко не "афродитами".
"Амазонки" молча окружили поселенцев, медленно, шаг за шагом, сжимая смертельное кольцо. Зодчий лихорадочно соображал, как им вырваться из круга. В этот момент одна из незнакомок сделала волнообразное движение осиной талией, и что-то длинное и невероятно подвижное со свистом рассекло воздух.
Послышался неприятный хруст, от которого дрожь пробежала по телу, а юноша-поселенец, так и не успевший до конца освободиться от временного безумия, стал заваливаться на спину. В его груди торчало нечто, похожее одновременно на змею (подрагивая, оно плавно извивалось) и на остро отточенное копьё (только оно могло в долю секунды насквозь пробить грудную клетку).
Зодчий ногами сбил одну незнакомку, успев удивиться, что юноша оказался без нагрудного панциря. Потом выходцу стало не до анализа - за их спинами внутри трока происходила непонятная возня, а прямо перед ними появились ещё две "амазонки". Когда одна из них повернулась боком, чтобы обойти заставников, Зодчий увидел то, что секунду назад молниеносно расправилось с молодым поселенцем.
Там, где девичье тело плавно перетекало из спины в тугие ягодицы, на позвоночном столбе имелся массивный нарост, дробящийся на несколько отростков разной длины. Непонятные рудименты больше всего походили на сросшиеся в пучок длинные хвосты, но Зодчий назвал их для себя иначе - "сюрприз павлина". Отростки, действительно, чем-то напоминали раскрытые веером и поставленные почти вертикально перья надхвостья, которые часто путают, называя хвостом. Зодчий склонился к Рабусу, шепнув ему, что любоваться аномалиями женского тела смертельно опасно - "сюрприз павлина" невероятно быстр...
Возня в троке стихла. Хотелось верить, что причина наступившей тишины одна - незнакомку постигла та же участь, что и её подругу наверху. Скоро внутри зашевелились, а секунду спустя в узкие амбразуры полетели дротики. Но отчего-то стрельба велась вяло и неточно.
Второй трок времени даром не терял. Заставники привели в действие механизм движения, и лавина стрел с близкого расстояния за минуту выкосила добрую треть "амазонок". В другое время это обрадовало бы выходца, но не сейчас, потому что оставшиеся незнакомки, распушив "сюрприз павлина", словно безумные гарпии обрушились на Рабуса и Зодчего.