Выходит, не обмануло предчувствие...
"А меня? - вдруг спросил Зодчий самого себя. - Почему моё предчувствие промолчало?.. Легонт... Ведь он не случайно послал меня на Гнилое Озеро именно с Фархадом? Потому что знал - без него я бы погиб ещё там, за стенами... А теперь я здесь один и мне непонятно, ради чего погиб Фархад? Только лишь для того, чтобы я сидел в троке Рабуса и пускал слюни!.. Едва ли. Так в чём моё назначение? Зачем Легонт отправил меня на Озеро именно в канун штурма? Что он хотел этим сказать?.."
Что-то мягкое ткнулось в ногу Зодчего.
Выходец опустил глаза. Донго, дрожащий, покрытый кровью, слизью и засохшей грязью тихо скулил на полу трока. Зодчий нагнулся, погладил пса за ушами. Донго закрыл глаза, выронив на пол что-то, что бережно держал в разбитой окровавленной пасти. Зодчий поднял предмет, рассмотрел его. Это был ошейник - точно такой же, как на самом Донго.
Зодчий вопросительно посмотрел на Енора.
Юноша сглотнул ком в горле и пояснил:
- Это ошейник Тильды - подружки Донго...
Зодчий погладил собачий бок, развороченный когтями "зывуна-бого" и тихо сказал, наклонившись к самому уху пса:
- Так вот куда ты сбежал от нас, глупыш!..
Донго заскулил, словно извинялся.
Зодчий успокоил его:
- Прости, дружище, что подумал о тебе плохо. Видно и твои быстрые ноги не успели донести клыки вовремя...
Передышка кончилась.
Зодчий встал к бойнице и в течение двух часов стрелу за стрелой выпускал в орущую, ревущую, плачущую, стенающую совершенно невозможными голосами толпу недовыходцев. Руки работали, глаза работали, а мысли были не здесь. Зодчему не давал покоя вопрос: "Для чего Легонт отправил меня на Озеро?.." Легонт уже ничего не скажет. Вот если только Арина!
Зодчий решил во время ближайшего затишья найти девочку и расспросить о её видениях, касающихся Гнилого Озера. Но искать Арину не пришлось. Она сама пришла на трок вместе с Наитой - поселянки принесли ужин. Зодчий случайно поймал взор Наиты, полный слёз и боли. Она что-то тихо сказала, но Зодчий отрицательно покачал головой - он почти ничего не слышал. Правая половина лица онемела, а в левом ухе появился нудный, всё усиливающийся шум. Наита погладила его слипшиеся от пота и крови волосы. Зодчий, словно телок-переросток ткнулся лбом в мягкую ладошку, пахнущую хлебом. Медленно подошла Арина. Присела рядом с Зодчим.
Сказала, опалив ухо горячим дыханием:
- Дедушка... я не успела с ним проститься...
Зодчий молчал.
- И дяди Легонта больше нет...
Зодчий молчал.
- Агути... он перед смертью послал мне эту картинку. Забери её...
Девочка спроецировала в мозг выходца последнюю весточку Агути: море - синее-синее, небо - голубое-голубое и солнце - его так много, что в нём можно купаться, как в океане...
Зодчий, заскрежетав зубами, промолчал.
- И ты... ты тоже уйдёшь?.. - едва слышно спросила Арина.
Зодчий промолчать не смог.
- Я уйду... - хрипло выдавил он из себя, - но только для того, чтобы вернуться!
Девочка не поняла его. Сжав на прощанье горячую ладонь Зодчего, она поднялась и медленно побрела за Наитой.
День, глядя на защитников поселения, умирал в муках и страданиях...
- Зодчий, к тебе Лекарий! - Енор осторожно коснулся плеча выходца.
Зодчий встрепенулся, поднял голову.
Библиотекарь стоял перед ним в развевающейся хламиде: старый, как египетские пирамиды и кроткий, как агнец перед закланием. В руках Лекария - Зодчий сразу узнал её - была книга Церапа. Старик открывал и закрывал рот, но Зодчий ничего не слышал - кровь, прихлынув к голове, унесла все звуки. Пришлось заставить тело встать и наклониться к самым губам Лекария.
- ...книга опять заговорила... - дрожащим голосом произнёс библиотекарь. - Но там... там всего одно слово!
- Я знаю...
Лекарий отшатнулся.
- Откуда ты можешь знать пророчество Эркатоги?! - воскликнул он.
- Потому что она беседовала со мной!..
Старик смотрел на Зодчего как на безумного.
- Если не веришь, я могу назвать тебе это слово! - проговорил Зодчий, глядя прямо в глаза библиотекарю.
Лекарий колебался. Не верить Зодчему он не мог, потому что сам был свидетелем тому, как выходец прошёл сквозь живую толпу "зывунов", и тело Амвросия смог на себе вынести. Но с другой стороны - никто не может знать текста тайной книги, кроме Эркатоги и того, кто её написал!..
- Тебе назвать это слово? - Глаза выходца сквозь зрачки старика заглянули в его душу.
- Да... - выдохнул Лекарий и закачался - силы окончательно оставили его.
Зодчий набрал полную грудь воздуха и сказал:
- Это слово...
Ж ивот скрутила боль...
И тут же отпустила...
В олосы на голове зашевелились...
И мороз сковал мышцы...
Т ело развалилось на куски...
Е нор издал громкий крик:
- ..."Зывуны" прорвались!
Зодчий оттолкнул старика, крикнув в его расширенные от ужаса глаза:
- Кто ранен и слаб - в погреб под башню! Прощай, старик, через пять минут здесь будет ад!
Потом наклонился, перевернул контейнер с оружием, достал второй меч. Вставая, заметил остекленевшие глаза Донго.
Метеором скользнула мысль: "Будет, кому составить мне компанию, когда..."
Рядом выросла фигура Рабуса:
- Мне было легко с тобой, брат!..
Енор, отбросив бесполезный арбалет, вздохнул:
- Жаль, не погуляю на вашей свадьбе!..
Сиф захрустел мышцами спины и глухо произнёс:
- Если можешь, - прости меня за Гнилое Озеро...
С рёвом взвилось над воротами яркое пламя - это Гоблин отсалютовал Зодчему прежде, чем с головой окунуться в последнюю в своей недолгой, но весёлой жизни авантюру.
Метр за метром, шаг за шагом отступали заставники, оставляя за собой горы тел. Сначала заставников было девять. Но три "зывуна-бого" неожиданно вынырнули за их спинами, и защитников осталось шестеро. Потом перевернулся трок Эразма, впустив новую волну скрюченных, сегментированных тел, и защитников осталось пятеро. Потом "ходульники" пронеслись мимо как саранча, и заставников осталось всего трое: Зодчий, Енор и Рабус. А потом было открытое пространство перед входом в правую сторожевую башню, в которой продолжали обороняться около десятка поселенцев. Пространство они преодолели. И даже смогли пробиться в саму башню. Но на последних метрах Рабус вдруг сник. Зодчий, рыча и ругаясь, сумел втащить безвольное тело заставника внутрь башни прежде, чем дубовый засов отделил их от беснующейся толпы за стеной.
...Рабус уже не дышал - трудно дышать, оставив ещё бьющееся сердце в узловатой когтистой лапе "зывуна-бого"...
62.
Зодчий, понимая, что засыпает, а спать ему сейчас никак нельзя, с силой надавил на забинтованное ухо. Дикая боль пронеслась по телу, едва не погасив сознание.
Енор со страхом наблюдал за выходцем.
- Как там... Гоблин? - тусклым голосом спросил Зодчий.