Это было секретным его оружием. И вот пришлось открыть тайну.
- Так у тебя еще и компромат на меня! - Взгляд Кручи потемнел.
Еще мгновение, и он нажмет на спусковой крючок.
- Где? Какой? Показывай, шваль! - Но нет, он убрал пистолет.
Сафрон облегченно вздохнул. Ему позволили встать на ноги. И он тяжелым шагом поплелся к потайному сейфу, открыл его, извлек видеокассету.
Этот экземпляр Круча заберет с собой. Но хорошо, он не единственный. Есть копия. И скоро она будет пущена в ход. От Волчары пора избавляться, пусть его загрызут такие же волки, как и он сам.
* * *
Степан недоумевал.
Сначала они остались одни в комнате. Затем Сафрон вставил в видеомагнитофон кассету, и на экране огромного "Панасоника" потянулись кадры, заснятые скрытой камерой. Он и Леньчик, владелец "Коралла".
- Спасибо тебе, Степан, здорово ты мне помог. Больше эти уроды сафроновские ко мне ни на шаг...
Это было давно, но это была правда. Немало сил приложил Степан, чтобы оградить своего агента от бандитских наездов. С самим Сафроном пришлось серьезно поговорить, на путь истинный направить. Тогда этот бандюг совсем еще дикий был, наглость из него так и перла. Непросто с ним было сладить. Это сейчас он почти ручной - хотя это только так кажется.
- Живи спокойно, Леньчик. Делай свой бизнес, корми народ...
Голос звучал глухо, непривычно. Как будто это не он говорил. Но нет, запись подлинная.
- Мне нужны гарантии...
- Тебе моего слова мало?
- Но я хотел бы крепче привязать тебя к себе...
Леньчик достал из кармана конверт с деньгами, сунул Степану в карман. А тот как будто ничего не заметил. Хотя именно этого и ждал. Но факт есть факт - передача денег состоялась.
- Здесь тысяча долларов. И еще будут. Только ты не отворачивайся от меня, ладно?..
Потянулась долгая пауза. Некачественная запись создавала шумный фон. А Степану казалось, что этот звук создают мысли, которые копошились в тот момент в его голове.
- Хорошо, договорились. Ты мне, я тебе...
Зарплата у ментов маленькая, курам на смех. А работы выше крыши. И притом с риском для жизни. Вот он своей шкурой рисковал, чтобы того же Леньчика от бандитов отбить. Так почему он должен отказываться от награды за ратные труды? Ведь не отказался же он в свое время от медали "За боевые заслуги" - за задержание особо опасного преступника наградили. А потом, ведь он не вымогает эти деньги, как это делают те же бандиты. Конечно, существует мораль... А это мораль - ментов на голодном пайке держать?
Степан на этот счет мог рассуждать сколько угодно. И даже признавать себя правым. Но факт остается фактом. Он получил деньги за предоставление незаконных услуг. И скрытая камера все это беспощадно зафиксировала. Если эти кадры попадут в управление собственной безопасности, в ту же секунду Степану начнут шить уголовное дело. И никакие доводы не спасут его от неба в клеточку и друзей в полосочку.
Но тогда и самому Сафрону придется туго. Ведь Степан не зря столько сил положил, чтобы свою ментовскую команду сколотить.
- Откуда пленка? - жестко спросил он Сафрона. Тот уже расправил крылышки. И уже не выглядел таким испуганным, каким был еще недавно.
- А ты думаешь, я пальцем деланный, - криво усмехнулся он. - Я знал, что примерно такой разговор состоится, послал своих людей. Дальше дело техники.
Надо же было так попасться. На мякине старого воробья провели.
Все, кого он брал под свое крыло, предлагали ему деньги. И он был готов к этому. Поэтому разработал целую систему мер, чтобы обезопасить себя от таких вот видеооператоров. Но, оказывается, все эти предосторожности были запоздалыми.
- И что ты собираешься с этим делать? - В своем тоне Степан не допускал ни грамма размягченного воска.
- А ничего... Сколько лет эта кассета без дела лежит. И дальше пусть пылится. Мы ведь с тобой, Степан Степаныч, в мире живем... Вернее, жили, голос Сафрона приобрел покровительственный оттенок. - Пока ты не был опасен, я против тебя ничего не имел И даже когда мы из-за "Коралла" сцепились, я не затаил на тебя зла. Хотя вообще-то наказать тебя, конечно, стоило... Теперь ты понимаешь, что мне не было смысла взрывать твою машину. Эта кассета - бомба еще похлеще...
Тут он прав. И если эта бомба взорвется... Может, и в самом деле не Сафрон заминировал его машину...
- Запись я конфискую, - заявил Степан.
Только ничего он этим не добьется. Скорее всего у Сафрона есть еще копия. И она лежит не в этом сейфе.
Но у Степана есть своя команда. И на нее компромата нет. "Засветился" только он.
- Да, конечно, посмотри на досуге. Подумай, как жить дальше, - в голосе бандита звучала откровенная насмешка. - И я прошу тебя, Степан Степаныч, больше не борзей, не надо. Мы же с тобой в одной связке...
- Что?!
- Что слышал! - жестко отрезал Сафрон. - Мы в одной связке... Ты моих пацанов на пятнадцать суток закатал. Сегодня же они должны гулять на свободе...
Ну вот, теперь Сафрон ставит ему условия. И, как это ни прискорбно, он имеет на это право. Только зря он...
- Ладно, договорились...
- Но это еще не все. Ты извинишься перед ними...
Иногда Степан покрывал ублюдков Сафрона, помогал им уйти от наказания. Но чтобы извиняться...
К горлу подкатил ком. И тут же мощный адреналиновый выброс.
- Что?! - взвыл Степан.
С огнем играл Сафрон. И доигрался. Степан взорвался, как пороховая бочка, в которую попала горящая спичка.
Он подскочил к бандюку и схватил его за грудки. Оторвал от пола и припер к стене.
- Запомни, урод, я перед твоими ублюдками никогда не извинялся! И извиняться не буду!.. Удавлю, сука!!!
Бледный как смерть, Сафрон ртом хватал воздух.
- А свою кассету засунь себе в задницу, понял!.. Ты можешь сдать меня, но останутся мои опера. И тогда тебе полный писец. Ты врубаешь, мудила, о чем я?
- Да-а... - прохрипел бандит.
- Тебя пристрелят как бешеного пса. Это я тебе даю слово. А ты, падаль, знаешь, что майор Круча словами не разбрасывается...
Он отпустил его и отступил на шаг.
- Да ладно, замяли гнилой базар, - отряхиваясь, пробурчал Сафрон. - Не буду я тебя сдавать...
Боится. Боится ублюдок. Его команду боится. Федота, Эдика, Саню и Рому.
В этих каменных джунглях в одиночку перед валом гремучего криминала не устоять. И хорошо, что Степан это давно уже понял. Так что ему нечего бояться каких-то там недоносков в кожаных плащах и со стерильными мозгами.