— Нет! — воскликнула она. — Ему больше никогда! Я и так ему уже доставила по самое…
— Тогда тебе нечего там делать раньше двенадцати, — отрезал Красс. — И не вздумай звонить в дверь. Я надеюсь, человечьи замки для законницы не представляют преграды?
— Не представляют.
— Вот и отлично. А пока ты бы резерв восстановила. А то как-то странно смотрится твоя тусклая аура.
— Хорошо, — не стала спорить магичка, но даже не пошевелилась, — Попозже.
Николай подписал последний протокол и устало откинулся на спинку стула. Стрелки часов подбирались к девяти. Завтра дело Электрика официально закроют по причине смерти основного подозреваемого. А оперативник чувствовал, что многое они так и не выяснили. Капитан мрачно посмотрел на пухлую папку. Обсуждать свои сомнения ему было не с кем. Агафья на работе так и не появилась. Ее мобильный упорно талдычил, что аппарат абонента выключен или находится вне действия сети. Макс на звонок ответил, но с ним Николай сам не захотел разговаривать: что втолкуешь пьяному? «Нет, — раздраженно подумал оперативник. — Это не уголовное дело, а какая-то профанация!»
Тихий стук прервал его размышления.
— Войдите, — крикнул Николай.
— Как успехи? — поинтересовался полковник Бурун, присаживаясь у стола.
— Плохо, — честно ответил оперативник.
— Электрик тебе покоя не дает, Коля? — проницательно заметил начальник. — Это зря. Дело-то ясное…
— Вовсе не ясное, — проворчал капитан, нервно проведя рукой по жесткому ежику волос на макушке.
— И что тебе не нравится? — хмыкнул Бурундук.
— Да ничего не нравится! С каких фигов дело так быстро закрывают, Дмитрий Константинович? Следователь прям ножкой дрыгает: «Быстрей, быстрей!»
— А тебя-то что не устраивает? — хмыкнул полковник с таким видом, словно прекрасно знал, что не устраивает его подчиненного, а спрашивает так, для поддержания разговора.
Но Николай не обратил внимания на эти полутона:
— Квартира — прямо мечта опера. Орудие убийства под ногами валяется. Звезда эта с фотками, на каждой надпись, за что убивать сего индивидуума и когда. Памятные вещички, с жертв собранные, в комоде лежат, пальчиками душегуба залапанные. Пальчики, кстати, в базе всплыли. Самоубийца Мучков, оказывается, никакой не Мучков, а якобы погибший в горах муж покойной гражданки Рожиной, и так далее… Вы сами знаете, видели же бумаги из ФСБ, которые Агафья притащила.
— Ну, и в чем проблема? Мотивы есть, доказательств море, душегуб, как ты выразился, сам себя наказал. Все. Дело закрыто.
— А куда он девал осмий? — фыркнул капитан. — Теперь-то понятно, кому Лакс сплавлял ворованное: мы несколько контейнеров от этой дряни нашли у лже-Мучкова. Пустых. А где содержимое? Но следователь на меня руками машет. Это ему неинтересно. Это пусть соответствующая служба разбирается, если захочет. А шокер этот фигурант где достал?..
— Вот в шокере все и дело, Коля, — вздохнул Бурундук.
— Вот именно! Я…
— Ты не горячись, — остановил Дмитрий Константинович своего оперативника. — Мне сегодня с верхов звонили несколько раз. Сразу, как стало известно, что вы шокер этот проклятый нашли. Тебя не удивило, как быстро была готова экспертиза по этой машинке? Вы еще в контору не вернулись, молодой человек, а эта бумага уже у меня на столе лежала.
— Значит, шокер… — нахмурился Николай. — И кому приглянулась убойная машинка?
— Коля, — полковник пропустил вопрос мимо ушей, — вы убийцу нашли? Молодцы. А дальше не лезь. Военное ведомство изобретателя будет по своим каналам искать. Без нашего участия.
— Ах, вот оно что… — протянул капитан.
Бурундук развел руками:
— Сдавай материалы и забудь это гнусное дело.
— Понял, Дмитрий Константинович, — склонил голову Николай. — Есть забыть.
— И друзьям своим то же самое передай. Я и так Электрика не отдавал, пока убийца на свободе бегал. С них бы сталось отпустить урода в обмен на контакт с изобретателем. Но больше я ничего сделать не могу. Сдавай дело, следователь у себя, ждет. И езжай домой.
— Хорошо, — кивнул капитан, глядя в сторону.
Начальник убойного отдела ушел, а капитан еще долго сидел без движения, уперев тяжелый взгляд в злополучную папку. Но он знал, что все равно встанет и сдаст это проклятое дело. «А вот Макс бы начал возмущаться, — с горечью подумал он. — И Агафья тоже. Полезли б выяснять, нахватали выговоры, и все равно дорылись бы до правды. Два придурка… Только на таких придурках и держится законность в этой стране. А умные сволочи, вроде меня, сдают дела…»