По дороге у Николая сломалась машина. Хорошо, у его водителя золотые руки. Он устранил неполадку. Только это затянулось минут на пятнадцать. В аэропорту они были без двадцати десять.
— А ваш подопечный ушел! — с порога объявил человек, которого Марков просил поработать с Болотовым.
— Что, не успели? Я же говорил, нужно поторопиться. Ничего, мы его из самолета вытащим. — Николай не видел повода отчаиваться.
— Это же элементарно, — сказал Степан. — Сейчас кое-куда звякнем и скажем, что в самолете бомба…
— Какая бомба? — покраснел милиционер. — Болотов совсем ушел. Мы его взяли, в зал особо важных персон сопроводили. А он убежал…
— Как это убежал? — Маркову едва не стало плохо.
— Взял да убежал. Видно, опасный преступник… Зато мы задержали его сообщницу. Она сейчас наручниками к батарее прикована…
— Какую сообщницу? К какой батарее? — чуть не взвыл от досады Степан. — Идиоты!
Операция по освобождению «заложницы» прошла успешно. Только это никого особо не радовало. Разве что Степана. Люба теперь вне опасности, ей больше не грозит Турция.
Степан нисколько не сомневался, что в землях турецких этот гад Болотов хотел от нее избавиться. Или утопить в теплом море, или по меньшей мере продать в какой-нибудь невольничий притон.
Марков связался со своими, доложил обстановку. С его подачи в столице был введен план «Сирена» и «Перехват». Разыскивался особо опасный преступник. Болотов Виталий Георгиевич.
— Степан, я не понимаю, что тут произошло? — Люба с трудом приходила в себя после потрясения.
— А то, что твой Болотов опасный преступник. Он убийца…
— Не может быть!
Машина шла в сторону Москвы на полной скорости. По ушам бил вой сирены: вывесить «люстру» на крышу было делом нескольких секунд.
— Боюсь, тебе придется в это поверить. У нас есть неопровержимые доказательства его вины…
Неопровержимых доказательств не было. Но они появятся. Степан не сомневался в этом.
— А кого он убил?
— Узнаешь, еще успеешь… Помнишь, мы покупали тебе костюм. А еще я воровок задержал…
— Ну как же. Разве такое забывается? Я тогда чудом осталась жива. И все благодаря Болотову…
— Чего?! — Степан аж вздрогнул от неожиданности. — С чего ты взяла?
— Я выходила из магазина, а он из своей машины как раз выходил. Мне в тот момент не хотелось встречаться с ним…
— Почему?
— Мы любим друг друга. Но на людях свои отношения решили не показывать… Может быть, поэтому ты и не знал, что я его любовница…
Может быть, поэтому. А скорее всего потому, что в некоторых вопросах он допускает вопиющее головотяпство. Но ничего, с этого дня за Любой контроль да контроль…
— Так, ты не хотела встречаться с ним. Дальше?
— В общем, я увидела его и обратно в магазин. В туалетной комнате переждала… А когда вышла, машина уже горит…
— А ты не видела, Болотов не подходил к нашей машине?
Никогда бы не подумал Степан, что ему придется допрашивать собственную сестру. Но жизнь, как известно, мерзкая штука.
— Не видела…
— А он мог подходить к ней?
— Зачем ему это?
— Например, чтобы заминировать ее.
— Степан, ну что за глупости?
— Люба, эмоции в сторону. Ты хорошо подумай над моим вопросом. Он мог подходить к машине или нет?
— Вообще-то, я видела, что он только выходил из своего джипа. Как он шел к магазину, я не видела… А возле нашей машины впритык стояла какая-то серебристая «девятка». Но она как раз отъезжала…
— «Девятка» меня сейчас не интересует… Так мог Болотов подойти к машине? Ну хотя бы чисто теоретически?
— Теоретически все можно…
— Ну так мог?
— Наверное, мог. Но только теоретически. Я не пойму, зачем ему минировать «Волгу»?
— Он знал, что в эту машину сядешь ты… В общем, он хотел избавиться от тебя…
— Степан, ну как ты можешь такое говорить? — вытаращилась на него Люба.
— Я мент, сестренка. Я все могу, — отрезал он.
— Он не мог меня убить. Не мог. Я ведь жду от него ребенка…
От изумления у Степана перехватило дыхание.
— Кого? — с превеликим трудом выговорил он.
— Степан, я беременна. У нас с Виталием будет ребенок. Это его первый ребенок. У него ведь нет детей…
Час от часу не легче. Сначала он вырывает сестру из рук преступника. А теперь вот узнает, что она еще и беременная от этого урода.
— А тебе не приходило в голову, что он хотел избавиться от тебя именно поэтому?
— Ну что ты, Степан, конечно же, не приходило… Ей не приходило. А вот ему пришло. И эта версия не лишена смысла.