Хозяева огорошено стояли в пороге, наблюдая за этой сценой. Надо сказать, и Фредерик не ожидал такого поворота и растерялся. Троф же, выпалив свои просьбы и мольбы, все стоял на коленях и преданно смотрел в глаза южанину.
Фредерик отметил, что оруженосец оборван и худ и весь трясется от холода.
— Ну для начала, пойди к печке — согрейся, — пробормотал молодой человек...
Троф жадно ел, глотал, почти не прожевывая. Хозяйка собрала на стол много вкусного: было мясо, хлеб, сало, яйца и большой кувшин кислого молока. Фредерик все сидел на скамье у окна, молчал и внимательно следил за ним, почти не шевелясь и не произнося больше ни слова.
— Пустить-то я вас пустил, — заговорил хозяин дома, присаживаясь напротив за столом. — Только вы еще ни слова: кто и зачем? Может, господин южанин расскажет? Судя по всему, вы давние приятели.
— Вроде того, — лениво протянул Фредерик. — Пару раз сталкивались. Это человек из дружины покойного барона Лиера.
— Ага, — хозяин нахмурил брови, услыхав про Лиера.
— Он неопасен, — заметил Фредерик.
— Да? — Крестьянин не очень-то поверил: видел, как южанин потянулся к мечу, увидав Трофа.
— Теперь — неопасен, — слегка поправился Фредерик. — Его господин мертв, а он подчинялся его приказам. Подневольный человек — что с него взять.
Хозяин, чуть поразмыслив, кивнул уже согласно. Оруженосец обрадовано заговорил:
— Ваша правда, благородный сэр. Стал бы я зло творить, не будь на то воля моего хозяина, чтоб ему пусто было... Из-за его черных дел и мое имя в грязь втоптано. А что я, подневольный, мог сделать? Перечить ему? Поперечишь тут, когда жить охота. Наш барон на расправу очень уж быстрый был...
— Скажи мне лучше, как ты здесь оказался? — прервал его Фредерик.
— Ландграф Вильен милостив. Меня отпустили после того, как я рассказал все о кознях графа Густава, — ответил Троф. — Дали лошадь, провизии, немного денег. Пока сюда добрался, все растерял: лошадь пала, еда кончилась, звонкая монета тоже. В такую пору хозяева постоялых дворов и харчевен берут дорого...
— А чего здесь ищешь?
— Моя родная деревня Уборы в здешних местах, — махнул Троф куда-то в сторону рукой. — Там брат мой крестьянствует. Авось не прогонит родного брата со двора.
— Уборы? Знаю. — Хозяин раскурил вишневую трубку. — А как брата твоего величать?
— Вальт.
— А, — закивал крестьянин. — У него богатые пашни. Крепкий хозяин, и хозяйство крепкое. Да и человек хороший.
— Ну да, — отозвалась хозяйка. — В прошлом году зерна у него купили да гусей. И все удачно.
И она, и ее муж уже дружелюбно смотрели на Трофа.
— Мне бы нового хозяина сыскать. Тогда не надобно и в нахлебники к брату идти. Боюсь я — неласково он меня встретит, — вздохнул оруженосец, отодвигая от себя пустые тарелки. — Да и земледелец из меня неважный: я все больше по части службы... Вот кабы вы, благородный сэр, взяли меня к себе в слуги, — это Троф сказал Фредерику.
Тот опять чуть бровью дернул. Оруженосец не внушал ему особого доверия.
— Я все понял. — Троф опустил голову, видя холодный взгляд южанина.
— Давайте-ка лучше укладываться спать, — ответил Фредерик.
Позднего гостя заботливые хозяева отправили спать в сени, снабдив овчинным тулупом и котелком с углями, чтоб не замерз.
А к Фредерику сон уже не шел. Троф представлял для него опасность, как бы он ни был худ, изможден и полон раскаяния. В последнюю их встречу оруженосец без лишних намеков угрожал ему, а это Фредерик никогда не пропускал мимо ушей и не верил, что так просто и быстро Троф забыл о своих планах отомстить. Чутье Судьи никогда не подводило, и молодой человек «чуял», что с оруженосцем все не так гладко, как кажется. Не очень верилось Фредерику и в то, что ландграф просто так отпустил Трофа, который знал о кознях Густава и барона Лиера больше, чем тот же самый Роман.
Под утро он все же забылся чутким тревожным сном, полным бессмысленных образов и неприятных глухих звуков. Но это длилось недолго — проснулись и весело завозились на печке дети. Встали и хозяева. Они загремели чугунками, готовя нешуточный завтрак — народу-то нынче было в доме много.
Фредерик встал, прошел в сени, оттуда — на двор, где с удовольствием растер снегом лицо, грудь, руки. Над деревней под абсолютно чистым небом вставало солнце, заливая морозным светом белые просторы. И на душе, казалось, стало так же светло, легко и чисто.
— Доброго утра, благородный сэр, — раздался рядом голос Трофа.
Чувство покоя улетучилось. Но главное — не подать и виду, что насторожился.
— И тебе того же, — кратко ответил Фредерик.
— Я соврал вчера, — сказал Троф, подходя ближе. — Не хотел при крестьянах правду говорить.
— Хм.
— Меня никто не отпускал. Я сам сбежал от ландграфа.
— А зачем мне рассказываешь?
— Чтобы вы не думали больше, что я вам враг.
— Ну а это тебе зачем?
— Я бы хотел ехать с вами в Южное Королевство.
— Ты же к брату собирался.
— Брату я не нужен. Брат — это от отчаяния. Мы всегда вздорили, а после смерти отца да дележа наследства чуть не поубивали друг друга. Он ведь старший — ему все досталось. А мне вот пришлось идти в наемники...
На это Фредерик пожал плечами:
— Мне что за дело?
— Никакого, конечно, — согласился Троф. — Только я еще раз попрошу: возьмите меня в слуги. Если бы я не сбежал от ландграфа, меня казнили бы. Теперь я жив, но если меня поймают, опять же — казнят. Так или иначе, в Снежном графстве мне отовсюду смерть... А вы для меня — последняя надежда... А брат может выдать меня ландграфу.
— Хм. Так и я могу тебя выдать.
Тут Троф улыбнулся, но Фредерику это не понравилось.
— Вы не из таких, — сказал оруженосец. — Вы по-настоящему благородный сэр, вы не станете предавать того, кто вам доверился...
— Уверен?
— Да, — глазом не моргнув выпалил Троф.
Фредерик задумался. Его тревога по поводу оруженосца немного улеглась. В самом деле, если все как следует взвесить, то положение Трофа было незавидным. «Почти как у Тимбера, — подумал молодой человек. — Тоже бросил родину не по своей воле. По-другому никак не могло быть...»
— Хорошо, — сказал он через пару минут. — Ты поедешь со мной. Но это временно. Посмотрю, что ты из себя представляешь. Стоит ли тебе появляться в моей стране...
— Уверен, я справлюсь! — выпалил Троф, выхватил из рук Фредерика куртку и довольно ловко подал ее молодому человеку.
— Это уж слишком, — буркнул тот, отобрал куртку, надел ее сам: все-таки не нравилась ему эта услужливость. Хотя Трофа могли так приучить барон Лиер и надменный Роман...
Сам Фредерик считал, что каждый самостоятельный человек, какое бы он ни занимал положение в обществе, должен уметь обслуживать сам себя. Этому учил его и Конрад. И вместе с науками, которые полагалось знать представителю Королевского дома, Фредерик осваивал нехитрые премудрости стирки, штопки, приготовления пищи, ухода за лошадьми и многое другое, а уж тем более — искусство самому одеваться и раздеваться...
— Поди глянь: готов ли завтрак, — сказал он оруженосцу, а сам направился к конюшне, чтоб проведать Мышку.
Тот выглядел сытым и отдохнувшим и, как обычно, радостно закивал хозяину. Возле коня уже крутились хозяйские дети, рассматривая диковинную масть жеребца. Фредерик, улыбнувшись мальчишкам, протянул четвероногому другу захваченную еще в сенях морковку. Мышка радостно ею захрустел — давно уже не перепадало ему такого лакомства.
— Перекусим и снова поедем, — шепнул молодой человек в ухо коню, поглаживая его шею.
— Хозяева просят к столу, — опять со спины голос Трофа. — Позвольте лошадью заняться.
— Нет, — мотнул головой Фредерик. — Завтракать пойдем вместе. А с конем я сам управляюсь. Так что служить мне — одно удовольствие.
Оруженосец не стал возражать, поклонился и отправился за своим новым хозяином в дом.
Там уже царили сводившие с ума запахи тушеного с картошкой мяса, соленых грибов и огурцов. А хозяин, довольно улыбаясь, нес из каморки к столу пару глиняных бутылей.