— Перед дорогой надо поесть как следует. И харчей вам соберем, — кивнул он на жену, что бегала из кладовки в кладовку, набивая сумки Фредерика всевозможной снедью — хлебами, копчеными колбасами, солониной.
Молодой человек сунул руку за пазуху, чуть звякнул монетами в кошельке, а хозяин уже качал головой:
— Все бы вам платить, сэр, — сказал с укоризною. — А мы это от души.
И Фредерик понял, что лучшей благодарностью гостеприимным хозяевам будет то, что он покорно и молча примет их заботы и щедрость. Он сам для себя отметил, что понятие о крестьянах, какое у него было раньше, довольно сильно поколебалось. «Как и дворянин не всегда благороден и честен, так и крестьянин не всегда глупый увалень. По крайней мере, этот может принять важное решение и настоять на своем», — подумал молодой человек.
Во время завтрака за столом было тесно, и хозяину это нравилось.
— Люблю, когда много народу в доме, — сказал он, усаживая на колени своего младшего сына — карапуза лет четырех.
«Мы с Корой тоже хотели много детей», — вдруг подумалось Фредерику, и где-то в груди потянула старая боль. Последнее время все, что даже касалось семьи, детей, отзывалось в нем колким эхом, заставляло корить себя за то, что бездумно кинулся куда глаза глядят, бросив сына — последнюю кроху, что осталась от его семьи. Поэтому после завтрака, с которым он поспешил расправиться как можно быстрее, Король, поблагодарив хозяев, надел свою овчинную куртку, треух и вновь прошел в конюшню, где оседлал и взнуздал Мышку и, уже сидя верхом, принял из рук хозяина объемные дорожные сумки.
Троф следовал за ним словно тень.
— Будет ли у вас какая лошадь для него? — спросил крестьянина Фредерик.
— Как же, у соседей можно спросить, — отвечал тот. — Была у них лошадка. Правда, не такая красавица, как ваш Мышка, и наверняка много уступит ему в резвости...
— Это не имеет особого значения, — перебил Фредерик. — Все лучше, чем пешком по снегу.
— И то верно, — кивнул головой крестьянин. — Пойду сговорюсь для вас.
Король терпеливо ждал, сдерживая плясавшего в предчувствии дороги Мышку.
Хозяин вернулся, ведя на поводу уже оседланную толстую мохнатую лошадку, напомнившую Фредерику бурую Медведку. Отличие было в том, что эта лошадь была пегой — черно-белой, словно корова.
— Звать — Печатка, — сообщил крестьянин.
— Сколько?
— Так отдали, — улыбнулся тот. — А вы все про деньги. Для Фреда Южанина ничего не жаль и повсюду двери открыты.
— Знатно, — улыбнулся в ответ Фредерик и оборотился к Трофу: — В седло — едем.
С высоты роста мышастого Король по очереди поклонился крестьянину, всей его семье, что вышла на крыльцо, Аиде и ее мужу, соседям и всем, кто собрался провожать его, и сказал:
— Спасибо за хлеб-соль, тепло и заботу. Добра и мира вам. — Фредерик знал, что благодарность никогда не бывает лишней.
— И тебе того же, — также поклонившись, отвечали хором селяне.
Выезжая из деревни, Фредерик сделал небольшой крюк, чтобы завернуть в кузню Пера. Старик сидел на скамье у забора, укутавшись в меховую накидку, и явно ждал его, потому что, увидав всадника на мышастом коне, встал и пошел навстречу. Чуть помедлил, заметив рядом Трофа.
— Хочу пожелать вам всего доброго, — сказал Пер, подходя. — С вашим мечом все будет в порядке. Я примерно знаю, как с ним работать. Сделаю и пришлю с человеком. Правда, возможно только через несколько месяцев. Техника обработки стали очень сложна. Но за качество работы я ручаюсь.
Фредерик наклонился, протянул старику руку.
— Я никогда не забуду, что держал руку своего Короля, — шепнул Пер.
— Жаль, что лишь этой малостью порадую вас, — также тихо, чтоб не слышал никто посторонний, ответил Фредерик.
— Этого более чем достаточно.
— Возьмите. — Молодой человек протянул старику золотую монету Королевства. — Все-таки хоть что-то с родины. Думаю, для вас это важно.
— Спасибо, сэр. — Пер все жал его руку.
Уже выезжая из Околесья, Фредерик все ощущал на себе взгляд старого оружейника, который вышел к заградительному частоколу, чтоб проводить Короля. В который раз молодой человек думал о том, что был глупцом, когда покинул родину и все, что с ней связано.
21
Фредерик и Троф ехали вместе уже дня три. Молодой человек рассчитывал так, чтобы останавливаться на ночлег в попадавшихся на пути деревнях. Во-первых, ночевать один на один с Трофом в лесу он никак не мог себе позволить из чувства самосохранения, во-вторых, ему порядком надоело мерзнуть, и из ночлега в снегу и ночлега в теплом крестьянском доме он, понятно, выбирал второе. И еще — он постоянно одевал кольчугу. Она была легкой и ничуть его не тяготила, а службу могла сослужить верную, что не раз уже доказала.
Оруженосец, надо сказать, ничем не поддерживал опасений Фредерика. Делал то, что и положено старательному слуге: держался чуть позади Мышки на своей мохнатой лошади, соскакивал наземь первым и бежал держать мышастого за повод, пока рыцарь спускался с седла, вносил поклажу в дом и прочее. Фредерик почти не разговаривал с Трофом, предпочитая по старой привычке молчать в пути, слушать и наблюдать. И час за часом гасла его тревога. К тому же Троф развлекал его. Оруженосец неплохо пел. Потому в дороге Король, расслабившись в седле, слушал песню за песней, то веселую, то печальную: про горького пьяницу, с которым случалось много смешного, про прекрасную даму в высокой башне, что ждет своего суженого, про подвиги доблестного рыцаря, бросившего вызов злому чудовищу. Троф, как оказалось, знал великое множество всяких таких потешек и баллад. После одной он переспрашивал «не надоело ли?» и, получив ответ «нет» в виде ленивого покачивания головой, затягивал следующую.
Фредерик, сверяясь с картой, сделал вывод, что они уже въехали в Слепой бор, а там находился и Березовый городок. «Надо бы отчитаться перед Кристой. Наверняка ждет, когда я вернусь и расскажу о делах в Полночном храме, — подумал молодой человек, задумчиво глядя на крестик, которым он сам отметил на карте расположение Березового городка. — Правда, что хорошего я ей скажу? Может, лучше мимо проехать?..»
На этот раз ночевать им пришлось в лесу, потому что, кроме Березового городка, до которого оставался день пути, в огромной пуще не было никаких поселков.
Разложив костер и устроив лошадей у деревьев, они принялись за ужин.
На небо выплыла огромная полная луна, осветив занесенные снегом ели и кусты тягучим молочным светом. Где-то уныло, протяжно завыли волки. Фредерик отметил, что Троф испуганно поежился и подсел ближе к огню, то и дело косясь в темноту, что подступала со всех сторон. Король вспомнил, что у оруженосца до сих пор не было никакого оружия. «Что ж, ему, похоже, вполне можно доверять», — решил Король.
Он отцепил с бронзового пояса кинжал и протянул его Трофу, сказав:
— Мало ли.
Тот вытер руки о снег, потому что только расправился с копченой колбасой, и взял оружие. Достал клинок из ножен, покрутил так-сяк, рассматривая зеркальное лезвие. На нем тут же затанцевали отблески костра.
— У вас знатное оружие, сэр, — заметил Троф.
— Я знаю.
— Даже ландграф не отказался бы от такого. У него подобного нет.
Фредерик чуть пожал плечами, как бы говоря «его проблемы». Этот разговор он не хотел поддерживать, потому что догадывался: могут последовать вопросы и о том, кто он и что он, а уж с Трофом откровенничать в его планы не входило. Оруженосец тем временем проверил кинжал на остроту пальцем и даже присвистнул, так его впечатлила заточка. Потом сунул клинок за свой широкий кожаный пояс.
Тревожно заржали лошади, и Фредерик кивнул оруженосцу, чтоб тот глянул, в чем дело, и, если надо, подвел коней ближе к костру. Троф, как обычно, послушно встал выполнять распоряжение.
Фредерик озяб, сидя на лапнике. Поэтому встал, снял арбалет с предплечья и подошел к огню, чтоб согреться. Протянул над пламенем руки. Жар приятно обдал ладони, лицо, даже волосы на голове шевельнулись от поднимавшегося теплого воздуха. Опять где-то завыли волки. И молодой человек уже твердо решил, что заедет в Березовый городок, потому что именно в такой момент ужасно захотелось теплого и уютного крова...