Вдруг поймал на себе взгляд Кристы. Она тоже улыбалась, видя, как дрогнули в усмешке его губы.
— С вами все в порядке? — спросила она.
— Все отлично, — тряхнул он головой, но тут же поморщился — шея отозвалась на это неосторожное движение рывком боли.
— Вижу, — еще шире улыбнулась Криста.
Ее широкое веснушчатое лицо, добродушная улыбка и светло-синие глаза успокоительно подействовали на молодого человека, и он расслабленно пошутил:
— Ну я-то в порядке. А шея жалуется.
— А, вот еще что: ваша сестра, леди Роксана. Она ведь вам не сестра, — хитро прищурившись, заметила Криста.
— Вы правы, — с легкой досадой Фредерик. — Каюсь — совсем заврался...
— Фермер Ален и его сын благополучно добрались до наших мест и много чего рассказали о южанине и его подвигах в Земле Ветряков. Вы просто вихрем пронеслись по нашей стране, взбудоражив ее вдоль и поперек, — засмеялась хозяйка Березового городка.
— Люблю оставлять след на земле, — в тон ей ответил Фредерик.
— Кстати, гонцы ландграфа разнесли его приказ о том, чтобы все и каждый, встретив рыцаря Фредерика из Южного Королевства, оказывали ему помощь и гостеприимство, если он того пожелает, — продолжала Криста. — Это — за заслуги перед Снежным графством... Но для меня и всех жителей Березового городка приветить вас — не просто исполнение воли ландграфа. Вы — добрый друг, которого мы всегда рады видеть в наших пределах.
— Приятно слышать, — коротко ответил Фредерик.
— Расскажите же нам о Полночном храме. Наверняка и там не обошлось без приключений.
У Кристы на коленях уже примостился лохматый малыш Анастас, из-подо лба бросавший на Фредерика любопытные взгляды, в дом потихоньку собрался народ, расположился якобы для каких-то дел на скамьях у печи и окна: девушки — с вязаньем и штопкой, парни — чинить сети, арканы, капканы и прочее охотничье хозяйство. Молодой человек подавил досадный вздох: не любил он повествовать, тем более — о своих похождениях. Еще в Околесье надоело. Но, подумав о том, что хозяйка Березового городка и ее люди имеют полное право узнать о том, как прошло его паломничество, он загасил досаду и в нескольких словах попытался рассказать все, что было в Полночном храме. Однако из-за бесконечных расспросов то Кристы, то ее сына, рассказ перерос-таки в долгую историю с красочными описаниями. Особенно понравилось всем слушать о северных медведях, — тут вопросов было больше всего. Маленький Анастас слушал, приоткрыв рот, а брови Кристы то тревожно хмурились, то удивленно взлетали. На скамьях тоже все затихли, иногда лишь охали и ахали хором, словно одно существо. Под конец истории Фредерик перевел дух и добавил:
— Надо признать, что сам я не верю в чудеса и в чудотворность молитв в Полночном храме. Поэтому замечу, что вы, госпожа Криста, возможно ошиблись, попросив именно меня молиться там за ваш городок.
На эти слова хозяйка Березового городка покачала головой:
— Любая молитва любого человека, если она от сердца, никогда не бывает напрасной. Наши земли спокойны, леди Роксана — замужем. Разве это не доказывает, что вы не правы. Ведь ваши молитвы были от сердца?
Фредерик согласно кивнул. Да, в храме он молился с горечью, но от сердца. И тут сомнений не было...
22
Меч лорда Эльберта был немного шире и тяжелее. Но Фредерик помнил, как славно он помог ему против Трофа.
Молодой человек тренировался на крохотном дворике за срубом Кристы, приспосабливая руку к новому клинку. Белый прямой меч описывал грациозные сверкающие круги. Гибкое и сильное запястье позволяло крутить клинок в разных плоскостях, быстро, стремительно, со свистом рассекая воздух. Выпад в грудь, отступ, удар сбоку под ребро, поворот меча над головой, рубящий удар сверху в голову с протягом, отступ, глубокий выпад вперед, укол снизу в сердце... Прекрасное оружие... Рукоять удобно сбалансирована, совсем не тянет кисть. Про себя Фредерик повторял названия хитрых комбинаций: «цветок», «волна», «коготь», «пила», «удар палача». Руки и ноги работали привычно, спокойно, мозг даже дремал, отдав все движения на откуп мышечной памяти. С пяти лет его тело постигало все эти премудрости. Удар, поворот, прыжок, хлесткий удар... Каждое движение продумано, выверено столетиями, передано от одного Судьи другому. И это не тупо заученные комбинации — это одна импровизация с бесконечностью вариантов и сочетаний. Танец с мечом, красивый, смертельный...
Фредерику нравилось смотреть, когда с мечом танцевали Конрад или Восточный Судья Освальд, и нравилось самому придумывать танец, ощущать при этом, как послушно тело, каждая его часть, слышать, как свистит вокруг него сталь верного клинка... Поворот, переброс в левую руку, укол в шею, обманный круг... Противник уже десять раз как мертв... Хорошо, и мысли текут как спокойная река... Этому он научит сына, маленького Гарета. И если у того что-нибудь не будет получаться, он никогда не назовет его идиотом, он никогда не сломает ему руку... Никогда... Он будет учить его... Глаза полузакрыты. Меч — это рука, рука — это меч... Укол, переброс, укол, прыжок, наклон, удар... Свой меч, после того, как его починит Пер, он подарит сыну, а меч Эльберта оставит себе...
Дыхание чуть сбилось. Пот на лице... Хорошо... Мышцам тепло, кровь рада — ее разогнали. И шея не болит — так, чуть покалывает в месте ранения...
— Волшебно.
Фредерик вздрогнул, обернулся. Возле угла дома стояла Криста. Она с неприкрытым восхищением смотрела на него.
— Простите, не могла пройти мимо, увидав ваши занятия. Это так красиво. Никогда не думала, что с мечом можно так... Словно танцевать...
— Это и называется — Танец с мечом. — Фредерик хотел вытереть лицо рукавом, но Криста опередила, протянув ему свой платок.
— Спасибо, — кивнул молодой человек.
— Куда вы теперь отправитесь? — спросила хозяйка Березового городка.
— На родину. Хоть у вас и гостеприимно, но холодно и зверья навалом. — Слово «зверья» он чуть выделил интонацией, и Криста понимающе кивнула, вновь спросила:
— У вас спокойнее?
— Скажем, привычнее. — Фредерик улыбнулся, отдал Кристе платок. — Там я точно знаю, с кем приходится иметь дело. А тут — всюду сюрпризы...
— У вас есть дом? А зачем вы бродяжничаете?
— Дома тоже бывает скучно.
— А семья? У вас есть семья?.. Хотя, наверно, глупо спрашивать. Если бы у вас была семья, вы бы так свободно не путешествовали...
— Думаете?
— Семья — это обязательства. Семью так просто не оставишь. Она привязывает. Но это укрепляет, когда о ком-то заботишься...
Тут Фредерик нахмурился. Эти слова укололи в больное место. А Криста, заметив, как лицо южанина дернулось, вопросительно глянула ему в глаза:
— Я не права?
— В том-то и дело, что правы. — Он вздохнул. — Нельзя оставлять семью... или то, что от нее осталось.
— Это так, — согласно кивнула Криста. — После гибели мужа я думала, что не буду жить, что сил не хватит. Но Анастас, забота о нем, забота обо всем городке заставили собраться, побороть горе. Я видела, что нужна многим, и не могла обмануть их надежды. Теперь мой сын и все в Березовом городке — моя семья. Я живу только для них...
Это был еще один укол, более глубокий. Фредерик моментально сравнил себя с Кристой. Она, женщина, которой по природе своей означено быть слабее мужчины, выказала большую твердость. Она сдержала такой тяжкий удар судьбы, как смерть близкого, любимого человека, а он — мужчина, Судья, Король, — получив такой же удар, сломался, поддался эмоциям, забыл о своем долге отца и правителя. «Скотина! Тряпка! — шипел он на себя в мыслях. — Получай же теперь от всех и каждого!» О, какими правильными стали слова Конрада: «Гони чувства! гони эмоции!», как точно ужалили его именно теперь упреки Орни. Потому что он сотни, тысячи раз был не прав, потому что он бросил, именно БРОСИЛ своего сына, эгоистично поддавшись горю...