— Надо выигрывать у противника, а не у судьи, — сказал он.
К тому времени бразильцы уже проигрывали 0:1. На 18-й минуте в одну из редких контратак уругваец Кубилла, приняв навесную передачу партнера, на ходу обыграл защитника и с близкого расстояния протолкнул мяч в сетку мимо оцепеневшего Феликса. Этот гол был отыгран на последней минуте тайма, когда уругвайцы остановились, ожидая сирены на перерыв. Они услышали свисток, зафиксировавший взятие их ворот после быстротечной комбинации Тостао — Клодоалдо.
Тренер сборной Уругвая Хохберг впоследствии утверждал, что не пропусти его футболисты этот мяч, конечный исход поединка был бы иным. Смею утверждать, что такое оптимистическое заявление практически не имело никакого основания. Гол, и не один, как и случилось, несомненно, был бы пропущен. Уругвайцы могли противопоставить острой мысли и высокой технике бразильцев только грубость и насыщенную «отбойную» защиту. А это очень ненадежный фактор победы.
Полчаса во втором тайме уругвайцы еще сдерживали натиск бразильских форвардов, а потом оборона их рухнула. Тостао и Ривелино дважды в последние пятнадцать минут заставили их начать с центра поля.
Прозвучал финальный свисток, и все — игроки обеих команд, судьи, тренеры — бросились к экрану телевизора. В Мехико в дополнительное время оспаривали право на выход в финал сборные Италии и ФРГ. Крупным планом показывают операторы, как массажисты отчаянно разминают мышцы игрокам, как врач подвязывает руку Беккенбауэру, как бушуют трибуны на стадионе.
Кто-то из служащих стадиона, смотревших наш матч Бразилия — Уругвай с транзисторным телевизором на коленях, захлебываясь, рассказывает, как на 92-й минуте — Ямасаки прибавил время — Шнеллингер уложил мяч в сетку, поймав прострельную передачу Хелда.
— В четырех матчах из пяти немцы проигрывали, — говорит он и, загибая пальцы, перечисляет: — С Марокко, с Болгарией, с Англией, с Италией. Вот это мужество!
В просторной комнате служебного помещения, где установлен большой телевизор, тесно. Я сижу, правда, в кресле — судейская привилегия. Рядом на металлическом стульчике примостился Пеле. Он без майки, в синих трусах. Многие сидят перед нами на полу. Многие расположились позади, в «амфитеатре». Никто, по-моему, не пошел в душевую. Затаив дыхание, все следят за захватывающим поединком.
Итальянцы наконец-то, как и в матче с Мексикой, только в дополнительное время, а не во втором тайме, отбросили оборонительные тенденции. И футбол засверкал. Я краем глаза наблюдаю за Пеле. Просто удивительна детская непосредственность его восприятия! Когда Мюллер смело идет навстречу вратарю Альбертози и защитнику Полетти, овладевает мячом и посылает его в сетку, я вижу, что Пеле непроизвольно повторяет его движения. Как не хватает многим нашим умудренным футбольным «волкам» вот такого чистого игрового азарта!
На гол Мюллера итальянцы отвечают двумя. Сначала защитник Бургинч сравнивает счет, потом Рива мощным ударом выводит сборную Италии вперед. Команды меняются воротами. Я включаю секундомер. Неумолимо бежит время. Остается 14, 13, 12 минут. Либуда бьет штрафной. Зеелер головой ловит мяч и с ходу переправляет его в ворота. Наперерез, вытянув руки, летит Альбертози. Но в прыжке, словно камень, выпущенный из пращи, его опережает Мюллер. Изменив направление полета мяча, он посылает его в противоположный, незащищенный, угол. Пеле вскакивает, бьет в ладоши.
— Мюллер! Мюллер! — восклицает он.
Действительно, «несчастливый» тринадцатый номер западногерманской команды Герд Мюллер во всей красе раскрыл на чемпионате свой незаурядный талант бомбардира. Десять раз после его ударов исполняли вратари печальную обязанность — доставали мячи из собственной сетки. Счастливое сочетание редкой интуиции на острый момент и смелости, готовности в любую секунду включиться в самую острую схватку.
А время бежит. Секундомер отсчитывал 111-ю минуту матча, когда Рива с подачи Бертини забил победный гол. Прозвучала сирена Ямасаки, безупречно, на мой взгляд, проведшего этот сложнейший поединок. Футболисты пожимают друг другу руки, обмениваются майками, а мы все еще недвижимы, потрясенные великолепным футбольным спектаклем. Я достаю из кармана судейский блокнот, шариковый карандаш и протягиваю Пеле. Он смотрит на меня непонимающим взглядом.
— Автограф, автограф, — объясняю я.
— Ах автограф, — словно очнувшись, повторяет Пеле и, сильно нажимая, аккуратно выводит свою подпись.
Да, подобного матча я не припомню за всю свою более чем двадцатилетнюю футбольную карьеру. И не я один.