Миссис Вертриз пробормотала что-то сочувственное.
— Не верю, что он это сделал потому, что ему всё равно. Безусловно, у него в конторе были очень важные дела. Мэри говорила, что он так гордился успехами сына, да он только и делал, что хвалился ими. Мне кажется, он умеет хвастаться со вкусом; он ни перед кем не трясет своими… своими деньгами; он что-то такое сказал про колоски, но я не поняла, что именно. По-моему, это как-то связано с его энергией, а может, и нет. Да, он обычно не бахвалится, а превозносит свою семью и величие этого города.
— Величие этого города! — с глухой горечью откликнулся мистер Вертриз. — Да город скорее напоминает угольную шахту! Его может ценить лишь тот, кто получает от этого дивиденды. Возможно, еще он по душе МОЛОДЕЖИ, надеющейся нагреть на нем руки. Те, кому удалось вытрясти из него желаемое, твердят о его величии, а остальные просто к нему привыкают. Но когда этот город выпивает их до капли, точка зрения сразу меняется на противоположную! Конечно, Шеридан от города в восторге.
Миссис Вертриз, казалось, не заметила необычной вспышки мужа.
— По-моему, — робко начала она, — он не хвалится другим… как я понимаю, он никогда особо не любил другого… сына.
И без того печальное лицо мужа потемнело, он стал мрачнее и изнуреннее, чем был.
— Другой сын, — повторил он и отвел глаза. — Это вы… вы о третьем сыне… о том, что сегодня вечером был у нас?
— Да, об их младшем, — тихо-тихо, почти шепотом, подтвердила она.
Несколько долгих минут оба молчали и старались не встречаться взглядами.
Наконец мистер Вертриз кашлянул, пусть и не очень убедительно.
— А что… ну… что сказала Мэри о нем внизу, когда вернулась перед ужином? Я слышал, вы что-то у нее спросили, но она ответила так тихо, что я не… ну… не разобрал.
— Она… она мало что сказала. Всё было так: я спросила ее, понравилась ли ей их прогулка, а она ответила, что он самый мечтательный человек на свете.
— И всё?
— И всё. Он и правда выглядит мечтателем, такой хрупкий, хотя в последнее время вид у него здоровее. Я наблюдала, как Мэри выходила сегодня, а он присоединился к ней, и если бы я про него не знала, то подумала бы, что у него довольно интересное лицо.
— Если бы вы про него не знали? Чего не знали?
— Конечно, ничего, — поспешила оправдаться она. — Ничего определенного. Мэри заверила меня, уже давно, что он не такой ненормальный, как нам поначалу показалось. Только… ну, очень странно, как ОНИ к нему относятся. По-моему, у него что-то с нервами и иногда он… немного чудит — не может чем-нибудь заняться и, вероятно, ведет себя как-то не так. Однако это только догадки. Мы не знаем ничего — наверняка. Я… — Она умолкла, но затем продолжила: — Я просто не знала, как спросить… ну… я не упоминала об этом Мэри. Я не… Я… — Бедняжка с трудом подбирала слова и наконец промямлила: — Всё происходит так быстро после… после… удара.
— Не думаю, что успел рассмотреть его, — сказал мистер Вертриз. — Если вдруг встречу, не узнаю, но у вас сложилось впечатление, что он… — Неожиданно муж замолчал и вскочил с кресла, охваченный беспокойством. — Я не представляю ее… ох, НЕТ! — выдохнул он. И принялся выписывать круги по комнате. — Полоумный эпилептик!
— Нет же, нет! — вскрикнула жена. — С ним, может быть, всё в порядке. Мы…
— Это ужас какой-то! Я не могу… — Он плюхнулся обратно в кресло, закрыл руками лицо, затем бессильно опустил их на подлокотники.
Миссис Вертриз вся дрожала.
— Не стоит так волноваться, — сказал она, вдруг обнаружив в себе силы для откровенного разговора. — Что бы там Мэри себе ни воображала, решать не ей — решать станем мы. Но если НАМ придется подумать… подумать о таком, последнее слово будет за НАМИ. И это не потому, что мы думаем исключительно о себе.
— Ох, Господи, только не это! — простонал он. — Только не мы! Мы можем отправиться жить в богадельню, но Мэри не бывать стенографисткой!
Миссис Вертриз со вздохом возобновила обходные маневры.
— Конечно, — пробормотала она, — наверное, преждевременно размышлять о подобном, но что-то мне подсказывает, она и сама не против общения с… — Она хотела сказать «с этим типом», но сдержалась. — С этим юношей. Это вполне естественно: она всегда отличалась силой и здоровьем, а он… кажется, он из тех… кого всегда… жалеют.
— Да! — с горечью согласился мистер Вертриз. — Именно. Жалеют!