– Нет, нет, – министр начал размахивать руками, уходя обратно в зал, – заходи. Мне нужно немного времени, чтобы привести себя в порядок.
– А где все остальные?
– Я их разжаловал, – Коспалов пронесся мимо шофера, что стоял до сих пор в дверях. – Как видишь, дом потерпел небольшие изменения. Но это не страшно, – продолжал он выкрикивать с кухни. – Главное не опускать руки! – он вновь прошел мимо мужичка, но на сей раз остановился, дабы завязать галстук.
– Рад за вас. Пережить туманные времена по силу лишь сильным, – улыбнулся шофер.
– А что ты? Поправилась твоя старушка?
– Увы, господин министр… – старичок на мгновенье опустил глаза вниз. – Но знаете что, я даже рад, что наконец она обрела покой. Последние недели она мучилась. Так мучилась… Не описать все это словами…
– Мне жаль, старина, – забыв про галстук Коспалов сделал пару шагов вперед и несколько раз, не вдаваясь в фанатизм, похлопал своей правой рукой по его хрупкому пожилому плечу, – правда, жаль.
– Все хорошо, – кивнул в ответ старичок.
– Ладно, – убрал руку министр, – нужно собираться. У нас еще много дел с тобой. Мясо принес смотрю, – он обратил внимание на бумажный сверток в левой руке старичка.
– Да, господин. Как вы и просили. Два кило отборной свинины.
– Прекрасно. Промой его хорошенько на кухне и выложи на большую тарелку, пока я буду одеваться.
– Вы будете есть это сырым? – удивленно спросил старичок.
– Этот кусок предназначен не для меня. А для того, кому он предназначен – мясо сгодиться и сырым, – сию минуту Коспалов удалился в зал, оставив гостя одного.
– Как скажете, господин министр.
Бывший подчиненный аккуратно снял свои истертые временем туфли и прошел по коридору налево в сторону кухни. Огромное пространство для готовки и хранения продуктов, где ранее кипела жизнь и с нескончаемым потоком лились сплетни, казалось уже не таким «огромным». Отныне это серое и невзрачное место обрело тишину. Из-за бардака оно стало тесным и неуютным. Без света и людей. Но что больше всего поразило старичка, так это пыль. Пыль была здесь повсюду. «Если бы она только увидела это» – подумал он про себя, вспоминая дни, в которых захаживал на обед к горничным. В их рядах трудилась одна пожилая дама, с кем старичок порой общался по душам. «И чего людям спокойно не живется…» – он вытащил из заднего левого кармана пиджака небольшой букет полевых цветов и положил вместе с бумажным свертком на стол. Взяв подходящую по размерам тарелку с верхней полки и распределив по ней мясо, старичок тщательно промыл его под горячей водой. Вода на удивление была мягкой и без ржавчины. «Хоть что-то осталось нетронутым» – проворчал он. Здесь было настолько тихо, что каждый звук, движение или слово становилось громче реальности в несколько раз. Вода, что билась о керамическую раковину звучала как война, начавшаяся у порога дома. Когда все закончилось, старичок пристально осмотрел свой костюм на наличие грязи. Он схватил тарелку мокрыми руками и в последний раз окинул взглядом запылившуюся кухню. Его глаза дошли до букета полевых цветов и остановились. «Прощай» – сказал в пустоту старичок и вышел обратно в коридор.
За окном как обычно стояла пасмурная и ветреная погода. Ветер достиг такой силы, что запросто мог вырвать вместе с корнем сухое дерево. По густым тучам, что шли медленно над городом, словно каменные плиты, можно было сделать вывод о скором ухудшении обстановки.
– Будет дождь, – проговорил вслух Коспалов из зала, примеряя свой старый пиджак. – Ты уже здесь?
– Господин министр, мясо промыто, – доложил о выполненной задаче старичок.
– Замечательно, поставь тарелку на стол и приложи к ней ту записку, – он указал на бумажку, что уже лежала на столе. Сам Коспалов продолжал стоять возле длинного старого зеркала в углу комнаты.
– Как скажете, – он аккуратно поставил в центр пыльного стола тарелку с мясом и облокотил на нее маленький бумажный кусочек. На огрызке было написано корявым почерком: «Это тебе. Ешь, живи и радуйся этим дням». – Господин министр, могу ли я поинтересоваться, – Коспалов вдруг прекратил разглядывать свой пиджак и повернул голову к старичку. – Кому адресовано это послание?
– У меня в спальне, на втором этаже, поселился паук… – ответил министр с неохотой. – Я решил оставить ему еды, на время моего отбытия.
– А не слишком большую порцию, мы оставляем для одного паука?